Михаил Таратута - Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных

Возможно, и Америку ждали бы великие потрясения, если бы не вновь избранный президент Франклин Делано Рузвельт, предложивший стране Новый курс. Многим казалось тогда, что капитализм более не продержится. Рузвельт же своим Новым курсом попросту пытался восстановить нормальный ход капитализма. Он, как и многие другие, полагал, что капитализм неотделим от демократии, и если рыночная экономика рухнет, то вместе с ней исчезнет и демократическое правление, а с ним и все, что гарантирует американская Конституция.

Стержнем политики Рузвельта стало решение легализовать профсоюзы. Рабочие получили право на заключение коллективных договоров. Были созданы механизмы, которые заставляли нанимателей садиться с рабочими за стол переговоров и как-то договариваться. Идея Рузвельта состояла в том, чтобы смягчить неизбежные в экономике падения производства. Для этого надо было найти способ поднять покупательную способность населения. Пусть рабочие вступают в профсоюзы, решило правительство, и добиваются повышения зарплаты. Больше зарабатывая, они смогут и больше тратить.

Как ни противны были бизнесу профсоюзы, но большинство крупных предпринимателей быстро смирились, стараясь приспособиться к новым условиям. Но были и другие, они продолжали отчаянное сопротивление. Особенно отличился Генри Форд, который вел многолетнюю борьбу с профсоюзами. И только кровавая забастовка в Детройте заставила его капитулировать, дав возможность образовать на своем предприятии профсоюзное объединение. Это была грандиозная реформа всего политического устройства, реформа власти, которая всегда тяготела к бизнесу, а теперь разглядела и рабочий класс.

Также в 1930-е годы законом впервые была установлена минимальная зарплата, введены пособия по безработице, пенсии инвалидам, старикам, матерям-одиночкам. И действительно, люди стали сначала понемногу, а потом все больше и больше тратить, и в конце концов через несколько лет Соединенным Штатам удалось выбраться из кризиса. В послевоенные годы в стране началось движение к более справедливому обществу. Уже в 1960-е годы рабочие жили с уверенностью, что смогут содержать семью, купить дом, заплатить за учебу детей в колледже…

Может быть, самое сильное впечатление, когда я впервые попал в Америку в 1979 году, на меня произвело даже не то, как живут люди – часто в отдельных домах, у многих автомобили (для нас в то время это было несбыточной мечтой). Меня поразило то, что так основательно живет большинство американцев, именно большинство.

И это тоже был капитализм. Так что же все-таки несет этот строй людям – добро или зло? Сам по себе капитализм нейтрален, подчеркивает экономист и социолог из Гарвардского университета профессор Розабет Кантер:

Сам по себе он не может сделать общество хуже или лучше. Все зависит от законов, в рамках которых он существует. Или от их нехватки, как это было в позапрошлом веке в Америке. А вот и пример ближе к нашему времени. Всего лет 60 назад черным и другим цветным американцам не было хода ни в университеты, ни на приличные должности. Был в этом виноват капитализм? Нет. Он был нейтрален. Законы с тех пор изменились, официального расизма больше нет, а капитализм остался. Вся штука в том, что капитализмом движут не чьи-то идеи, а реальная жизнь – то, что происходит на улице. Сегодня вдруг стали модны вот такие-то шляпки или вот такой-то формы автомобили – пожалуйста, завтра ими будут заполнены все улицы. Сам по себе капитализм не имеет души. Это только спрос и предложение, то есть рынок.

Но не опасна ли для человека система, в основе которой лежат только деньги, бизнес, производство? Совместимы ли, например, капитализм и мораль? Из того, что я увидел и понял за долгие годы жизни в Америке, готов утверждать: да, совместимы. И не просто совместимы, они необходимы друг другу: без морали капитализм опасен. Рожденные им силы – каждый хочет заработать побольше и, если удастся, задушить конкурента – эти силы способны разнести в клочья любое общество. Это как на дороге: каждый водитель стремится побыстрее добраться до цели. И вот уже иные ловчат, подрезают, норовят перейти на полосу посвободнее. Но, к счастью, есть правила и законы. Иначе далеко не все сумели бы без потерь вернуться домой.

Так и с капитализмом – для него должны быть созданы «правила безопасности». Поэтому, помимо законов юридических, в Соединенных Штатах существуют еще и правила неписаные – то, чему учат американцев с младых ногтей. «Я преподаю в Гарвардской школе бизнеса, – рассказывает Розабет Кантер, – где учу студентов – будущих капитанов экономики, что частный капитал должен отзываться на нужды общества. У нас нет закона, который обязывает это делать, но мы стараемся привить студентам этот стиль поведения, потому что он отвечает человеческим идеалам, человеческим ценностям и устремлениям».

Повсюду в мире капитализм начинается как не очень справедливая, жесткая, если не сказать, жестокая система. Поначалу она создает возможности для роста самых сильных, самых энергичных, в том числе тех, кто не гнушается никакими средствами на пути к поставленной цели. Но, к счастью, капитализм никогда не стоял на месте, эта система постоянно менялась. Менялась сама, меняла жизнь людей и даже их характеры.

Все последние полтора-два века Америка училась жить с капитализмом. По существу, шел постоянный поиск баланса между интересами предпринимателей и рядовых людей. В результате капитализм позволил Соединенным Штатам совершить гигантский скачок в уровне и качестве жизни большого числа людей.

Хотя капитализм в 1990-х годах начинался у нас как бы по второму разу, наша страна оказалась менее всех других бывших соцстран психологически к нему подготовленной. И дело не только, а, может, и не столько в том, что за 70 лет советской власти мы растеряли все, что знали и умели до большевистского переворота 1917 года. И не столько в том, что власть большевиков снесла все институции, на которых держался свободный рынок. Наша проблема, как мне кажется, таилась тогда, в 1990-е, и живет по сей день глубоко внутри нас. Многое из того, что являет собой рыночный строй и поддерживающие его ценности, с трудом ложится на русскую натуру, ему противится наше подсознание. Мы уже говорили, что среди разных ручейков, рек и речушек, которые столетиями наполняли смыслом нашу культуру; среди всего, что сделало нас такими, какие мы есть, важнейшим, если не самым важным, событием русской жизни, конечно же, стало принятие православной веры. Веры, которая поставила перед людьми главный вопрос – в чем смысл жизни, ради чего живем? Поколения, воспитанные на советском безбожии, как, собственно, и те, кто сегодня пришел к вере, скорее всего, в ответ на этот вопрос просто пожмут плечами. Ну, может, еще с трудом выдавят что-нибудь в сугубо мирском ключе, что-то вроде застольного тоста «чтобы наши дети были счастливы, чтобы жили лучше нас».