Михаил Таратута - Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных

Но! Хотя американская помощь и не была уж совсем бескорыстной, но она позволила Европе в сравнительно короткие сроки восстановить экономику, кардинально поднять уровень жизни населения и позже превратить свои страны в процветающие государства. Уже в 1951 году европейский ВВП на 15 % превысил довоенный. Правда, жить приходилось в мире, правила для которого были написаны американцами. А это означало, что европейским странам пришлось поступиться еще какой-то частью своего суверенитета, на этот раз экономического. Как бы кого такая зависимость ни коробила, чье бы достоинство ни задевала, какие бы трения с богатой и сильной Америкой порой ни возникали, но выигрывали обе стороны, совпадали их долгосрочные экономические и политические интересы. А кроме того, США и Европу объединяли общие ценности. Потому в целом европейцы с покорным пониманием неотвратимости приняли лидерство Соединенных Штатов.

Впоследствии, конечно, по мере того, как крепла европейская экономика, американская хватка слабела, отношения между союзниками выравнивались на справедливой основе, а на международной арене у европейцев появился свой голос, правда, недостаточно громкий, чтобы перекричать американцев. Словом, изменилось многое. А что осталось? Осталась трансатлантическая солидарность, понимание того, что Запад по обе стороны Атлантики находится в одной лодке, а капитаном этого судна по-прежнему являются США.

На протяжении последующих нескольких десятков лет Соединенные Штаты только утвердили свой статус лидера западного мира как страны с самой мощной экономикой и самых передовых технологий. И, конечно, как главного бастиона на пути «красной опасности», как страны, взявшей на себя бремя обеспечивать безопасность своих союзников по всему миру. Сама же Америка видела себя новым Мерлином, единственным, неповторимым Мерлином, давшим разрушенным войной странам новую жизнь. Она видела себя спасителем свободного мира, демократии от угрозы коммунизма, ответственным за сохранение и продвижение этих ценностей по всему миру. И хотя в двух больших войнах, корейской и вьетнамской, затеянных как раз с целью борьбы с коммунизмом, Америка потерпела поражение, она не переставала верить в свою исключительную роль, возложенную на нее историей и Провидением.

Со времен тех войн США предприняли еще два десятка военных операций в самых разных частях света. В одних случаях целью было все то же противостояние коммунистическому влиянию и продвижение демократии, но чаще – свержение недружественных правительств, достижение контроля над страной или регионом. В других случаях это были акции возмездия за теракты, вроде бомбардировки объектов в Ливии (еще задолго до падения Каддафи) или вторжения в Афганистан. В третьих – наведение мирового порядка, иногда с санкции ООН (например, в Сомали и Гаити), а чаще и без всяких санкций. Самые яркие примеры последних – освобождение Кувейта от иракской оккупации, вторжение спустя десять лет в Ирак и боевые действия в Сирии. Но каковы бы ни были цели, благородные или не очень, все эти операции проводились под флагом борьбы с тиранией, защиты свободы и демократии. Вдохновленная идеей своей исключительности, Америка чувствовала себя ответственной за поддержание мирового порядка. В глазах многих других стран поведение США становилось все более похожим на роль мирового жандарма.

Несмотря на гигантскую боевую мощь, военные операции США имели разный исход. Одни заканчивались провалом, но часто достигали своей цели. Однако самой большой своей победой Соединенные Штаты считают победу в холодной войне, что, настаивают американцы, привело к краху советского строя и развалу СССР. Но вот тут американцев подводит тщеславие, упоенность собственной ролью, и они ошибаются. Мы, жившие в СССР, хорошо помним агонию советской власти в ее последнее десятилетие. Наш социализм почил в бозе просто потому, что система исчерпала себя. Да и Советский Союз развалился под собственной тяжестью по сугубо внутренним причинам. Америка здесь была ни при чем, разве что, может, только немного ускорила этот процесс, втянув СССР в непосильную гонку вооружений. Другое дело, что новая Россия с детской доверчивостью потянулась к Америке, как когда-то к Византии, чтобы перенять ее смыслы, ее идеалы и образ жизни. Но не пошло. Не получилось по причинам нашей особой наследственности, о которой мы уже говорили. С тех пор, словно моисеевские евреи в пустыне, Россия пока без особого успеха ищет собственный путь.

Так или иначе, Америка чувствовала себя триумфатором. Ну как же, главный враг повержен, стерт с лица земли, и – о Господи! – нет больше этого постоянного страха перед атомным адом. Должен сказать, что для американцев, в отличие от нас, эти страхи были очень реальны. Когда я впервые попал в Америку – это было около 40 лет назад, меня поразило, что чуть ли не вся страна была изрыта бомбоубежищами на случай атомной войны. Убежища частные и общественные, от изысканных с бассейнами и системами жизнеобеспечения до простеньких, вырытых в собственном дворике, наподобие наших погребов, они были повсюду. Избавиться от этих страхов означало для Америки очень многое.

Горбачев, перестройка, новое мышление, Ельцин на танке – все это было замечательно, но все же главный трофей еще ждал Америку впереди. Очень скоро США осознали, что с исчезновением СССР они стали единственным центром силы и притяжения на этой планете. В сознании американцев сбылось пророчество или, говоря словами Рейгана, сила «сияющего Града на вершине Холма» восторжествовала над «империей зла». Разве это было не лучшим свидетельством исключительной роли, предназначенной Америке самим Небом?!

Последующие два десятка лет мир жил с пониманием безоговорочного глобального лидерства США и, кстати, во многом по ими же написанным правилам. Эти правила отражали порой исключительно интересы Америки, но многих в целом они устраивали. Хотя время от времени случались и бунты. То ход вещей нарушат иранские аятоллы и северокорейские Кимы со своими ядерными программами, то Саддам Хусейн с оккупацией Кувейта и постоянными дразнилками в адрес МАГАТЭ, то кто-то еще… И повсюду Америка чувствовала себя обязанной наводить порядок. Иногда было достаточно простого окрика или давления политического, в других случаях эффективными бывали санкции экономические или, напротив, посулы и субсидии, но всегда наготове была военная сила, которую, как уже говорилось, Соединенные Штаты не сильно стеснялись пускать в ход. Такой порядок становился в мире все более привычным, а в глазах Америки с ее ощущением особых прав по причине собственной исключительности единственно возможным.