Михаил Таратута - Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных

«Проклятые вопросы» – это уже прямая отсылка к Достоевскому, что неудивительно. Стивен Лаперуз увлечен Россией, русской культурой, много лет провел в нашей стране. И, как все идеалисты, он вдохновенно рисует картины своей мечты;

Возможно, постсоветских россиян вдохновит мысль, что их интеллектуальная и духовная история может внести важный вклад в осуществление благородной «американской мечты». Погоня за долларами и материальным благополучием, приобретаемым за доллары, когда забывают «проклятые вопросы» Достоевского, вопросы человеческого духа, – это ложный путь… даже не имеющий ничего общего со стремлением к настоящей, возвышенной «американской мечте»… Достижение материального изобилия недостаточно для человеческой личности и общества. «Проклятые вопросы» Достоевского не только не чужды истинной «американской мечте», но жизненно важны для нее.

Невозможно отрицать пафос Лаперуза и иных, близких к нему по мысли интеллектуалов в США и других странах. И замечательно, что богатые духом люди во все времена поднимали планку человеческих идеалов на заоблачную высоту. Пусть эта высота дается немногим, но для остальных она становится отправной точкой, откуда ведется отсчет нравственных и духовных ценностей, позволяя разграничить высокое и низкое, достойное и недостойное, провести четкую грань между добром и злом. Но если спуститься с интеллектуальных высот на землю, то, в целом соглашаясь с критикой преобладания в американском обществе материальных устремлений над культурно-духовными, я все же хочу отметить несколько обстоятельств.

В отличие от Лаперуза, я не считаю, что в этом смысле Россия имеет какие-то уж особые преимущества перед Америкой. Если сравнить имеющих институтские дипломы среднестатистических русских и американцев, мы увидим, что и те и другие стремятся к карьерному успеху, связывая это с более высокой зарплатой и большим жизненным комфортом. Иными словами, здесь я не вижу особой разницы, разве что социальных лифтов в Америке больше. А кроме того, американцы в силу характера и системы воспитания больше мотивированы на достижение этих целей.

Когда-то мы называли себя самой читающей нацией и очень этим гордились, заслуженно гордились. Но похоже, что сегодня эту гордость можно отнести в основном на счет старшего, ну, может, еще среднего поколения. Молодые россияне, по моим наблюдениям, не сильно отличаются от нечитающих американцев. Правда, если мы говорим о поколении 40-летних и старше, наши, пожалуй, дадут американцам фору в элементарной образованности. Но, с другой стороны, я своими глазами видел, как бесплатные концерты симфонической музыки, которые проводятся каждое летнее воскресенье в парках Сан-Франциско, неизменно собирали сотни и сотни зрителей. Американцы с большим удовольствием посещают музеи, некоторые из которых ничуть не уступают нашим. А вот кино в Америке – спасибо Голливуду – более популярно, чем у нас. Театр же, напротив, прижился в России куда как основательнее, чем в США.

У нас любят говорить о некоей особой российской духовности. Признаюсь, я не в силах понять, что это может означать. Оставим в стороне разговоры об особой миссии России, Третьем Риме, а также фантазии в духе Александра Проханова на тему великих метафизических смыслов, которые несет миру Русь. Если же обратиться к сущностям земным и понятным, мы можем с гордостью говорить, что Россия дала миру замечательных мыслителей и писателей, таких как Бердяев, Ильин, Розанов, Достоевский, Толстой и, может быть, еще пять-семь десятков других выдающихся личностей, искавших ответы на «проклятые вопросы» бытия, рассуждавших о величии духа и смысле жизни. Но и Америка, и Европа внесли не меньший, а может, даже больший вклад в развитие мировой культуры и философской мысли. Но какое отношение имеют все эти выдающиеся люди к основной массе россиян или американцев, живущих простыми земными заботами? Для большинства из них глубокие размышления о смысле бытия – это как костюмчик на вырост – сегодня он еще великоват, но когда-нибудь, может, и настанет его время.

Подозреваю, что даже самый захудалый народец непременно найдет в себе что-то такое, что выгодно выделяет его на фоне соседей. А уж большие, сильные страны непременно отыщут в себе такие черты, что говорить о них иначе, как об исключительной нации, решительно невозможно. Этим славились Англия, Франция, Россия, Турция и, конечно, Америка, ну и в разное время многие другие страны. Все они, как правило, считали или считают себя наделенными особой цивилизационной миссией, задачей нести в мир что-то особо важное, непреходяще ценное и, конечно же, судьбоносное.

Убежденность в собственной исключительности (в зависимости от уровня национальной пассионарности и мирового расклада сил) может выливаться в самые разные формы – от раздражающего, но, в общем-то, безобидного высокомерия (примером может служить высокомерное отношение Польши ко всем остальным славянским народам) до пацанской хамоватости (скажем, отношение СССР к своим сателлитам). И даже вооруженной агрессии против более слабых (войны США во Вьетнаме, Ираке). И хотя ощущение собственной незаурядности свойственно многим странам, в последние десятилетия мир обсуждает исключительность именно американскую.

Феномен и в самом деле любопытный, вполне заслуживает того, чтобы поговорить о нем в больших подробностях. Но для этого нам придется вернуться на 400 лет назад, в первые десятилетия освоения британскими переселенцами Нового Света. В течение этих четырех веков идея исключительности не раз меняла свои очертания, порой являя очевидную противоположность первоначальным смыслам. Обычно это случалось, когда политики пытались натянуть сей соблазнительный гештальт на текущий момент. Но тогда, в самом начале, помыслы первых колонистов были чисты, как слеза младенца.

Шел 1630 год… На одном из кораблей с красивым названием «Арабелла», плывших из английского порта Коуэс, находилась команда из 52 человек, будущих основателей колонии Массачусетского залива. В какой-то момент по пути к американским берегам руководитель группы и губернатор будущей колонии Джон Уинтроп, как это было принято в пуританских общинах, обратился к своим попутчикам с проповедью, в которой ненароком задел ключевую ноту американской истории. Упомянув библейский образ, Уинтроп пророчествовал:

Будем мы подобны Граду на Холме, взоры всех народов будут устремлены на нас; и, если мы обманем ожидания нашего Господа в деле, за которое взялись, и вынудим Его отказать нам в помощи, которую Он оказывает нам ныне, мы ославим себя и станем притчей во языцех для всего мира и откроем уста врагов для хулы путей Господних и всех деяний во имя Бога.