Михаил Таратута - Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных

Когда те двое бизнесменов согласились под присягой дать показания, ФБР удалось получить разрешение суда на установку скрытых камер и микрофонов. В результате удалось заснять такое реалити-шоу, от которого сыщики не могли оторваться. На пленке был запечатлен решающий момент передачи очередной взятки. Это был конец губернатора. Он получил десять лет с отбыванием в федеральной тюрьме. А федеральная тюрьма – это серьезно. Хотя бы уже потому, что даже при самом примерном поведении губернатор не смог бы выйти оттуда на свободу ранее чем через восемь лет, в отличие от тюрем штатов, где могут скостить до половины срока.

Забегая вперед, могу сказать, что он отсидел в федеральной тюрьме именно восемь лет и в 2011 году был выпущен на свободу под домашний арест, а затем получил условно-досрочное освобождение. Спустя два года он был освобожден полностью. Поскольку Эдвардс не получил помилования, в течение 15 лет после отбытия наказания он не имеет права вновь баллотироваться на пост губернатора. Впрочем, политический инстинкт не оставлял его ни на минуту, и в 2014 году Эдвардс вступает в борьбу за место в нижней палате Конгресса США. Он с легкостью выигрывает праймериз в своей Демократической партии, но терпит сокрушительное поражение от кандидата республиканцев. Это было лишь второе, но и последнее поражение в его политической карьере.

Я попал в Новый Орлеан, когда губернатор еще находился в тюрьме. Но наследие продажного губернатора было заметно и спустя пять лет после его ареста. Возможно, самым вопиющим примером были местные школы. Именно они стали классическим примером того, как коррупция влияет на качество жизни. Я своими глазами видел школы, которые разваливались, потому что их не ремонтировали. Мне рассказывали, что в ряде школ учителя месяцами не получали зарплату, а дети – положенных им учебников. По американским стандартам ситуация непостижимая. И это при том, что на школы здесь ежегодно выделялось 600 миллионов долларов. Но… так уж здесь повелось, что деньги исчезали бесследно.

Впрочем, с арестом губернатора кое-что в этом городе стало меняться. Только за год до моего приезда, по словам окружного прокурора, были предъявлены обвинения 24 работникам школ, в том числе 15 учителям – за вымогательство и воровство. Другим – за откаты при заключении контрактов на ремонты и страхование. За решеткой оказались десятки городских чиновников, несколько судей, около 70 полицейских. Любопытно, что инициатором большой чистки в полиции стала сама полиция. «Мы добились наказания, – рассказывал окружной прокурор, – для отдельных полицейских и целых преступных групп в полиции за участие в обороте наркотиков, за кражи вещественных доказательств, вымогательство, сокрытие преступников – все, что только можно себе представить. И тем не менее мы никогда так тесно не сотрудничали с полицией. Например, управление полиции Нового Орлеана первым в истории Америки предложило ФБР прикрепить к ним своего сотрудника, чтобы он помогал отделу внутренней безопасности расследовать сигналы о преступной деятельности полицейских».

…Если вы снимите трубку и позвоните, куда надо, чтобы сообщить, что вам известно, что ваш начальник, пользуясь служебным положением, берет взятки, кто-то из нас назовет это стукачеством. В Америке это будет считаться гражданским долгом. Но не все здесь так просто, и далеко не каждый американец чисто психологически готов сообщить такую информацию в органы правопорядка. В Новом Орлеане нашли свой путь решения этой проблемы.

Путь пролегает через организацию под названием «Городская комиссия по преступности». Несмотря на громкое название, эта организация общественная. А все, чем заняты восемь ее сотрудников, это бесконечные разговоры по телефону. С кем говорят? С самыми обычными людьми, пожелавшими сообщить о безобразиях властей. А уж комиссия даст этой информации ход. Как мне там объяснили, часто люди, которым есть что рассказать о преступлениях властей, не хотят сообщать эту информацию именно властям, на которые они, собственно, и жалуются. Во-первых, потому что они не верят, что из этого будет какой-то прок, а во-вторых, опасаются, что им же это и аукнется. Но совсем другое дело – организация общественная.

Эффективность работы комиссии поражает. Ежегодно сюда поступает более 1000 звонков. И примерно четверть из них приводит к раскрытию преступлений. Правда, в основном в тех случаях, когда удается убедить анонимного информатора дать показания следствию. Часто удается. Неудивительно, все работники комиссии – в прошлом профессиональные борцы с преступностью. Здесь умеют убеждать. А еще умеют слушать и получать нужную информацию, чтобы передать ее для расследования – обычно в ФБР или окружному прокурору. По сути, это – канал связи с населением, в котором так нуждаются правоохранители.

Оказывается, что и население нуждается в таком канале. Это стало особенно очевидным, когда новый мэр Нового Орлеана созвал пресс-конференцию, чтобы объявить поход против коррупции среди городских чиновников. Он призвал жителей сообщать об известных им случаях коррупции НЕ в мэрию, НЕ в ФБР, НЕ в полицию, а в комиссию. И в первые две недели туда поступило 1500 звонков. По ним было подготовлено и передано в ФБР 700 дел.

Кто финансирует работу комиссии, пользующейся, к слову, безупречной репутацией? Удивительно, но факт: борьбу со взятками и откатами оплачивает местный бизнес, вопреки нашим представлениям о том, что как раз бизнес и является источником коррупции. Бизнесмены прекрасно понимают, что преступность и коррупция являются препятствием для роста экономики города, его привлекательности для инвесторов и деловых людей со стороны.

Ну в самом деле, если нет развития, начинается упадок. Сужается внутренний рынок, падает способность конкурировать на рынке внешнем. Для тех, кто знаком с капитализмом не первое десятилетие, это азбучные истины. Поэтому в ситуации «чиновник – бизнесмен» взятки очень часто инициируются чиновниками, а бизнес только вынужден реагировать на положение, в которое его ставят власти. Случается, конечно, что инициатива бежит и в обратном направлении.

Такой ход вещей, безусловно, справедлив для Америки с ее полуторавековым опытом капитализма. Но на заре рыночной экономики в России, в период первоначального накопления, как мне представляется, наши первые бизнесмены, зачастую понимавшие бизнес как способ обмана, отъема или иного присвоения капитала, конечно же, развращали чиновничество, в тех случаях, конечно, когда было кого развращать.

Но вернемся к «Городской комиссии». Не все получаемые там сигналы дотягивают до уголовных преступлений, например, как в случаях нарушения служебной этики. Тогда комиссия передает материалы в прессу в надежде, что внимание журналистов, давление общественного мнения изменят поведение официального лица. Во многих случаях это срабатывает.