Аркадий Ваксберг - Белые пятна

Скажем справедливости ради: спасая врача от ответственности, которую тот заслужил, прокуратура для этого получила формальное основание. Насколько оно основательно, выскажется, надо думать, Минздрав.

Эксперты Торсуева, Лакирович и Андросов признали действия Старшова результатом ошибки. Они пошли еще дальше, написав, что «данная ошибка является типичной (!), часто наблюдаемой (!!) и объясняется тем, что клинические проявления закрытой черепно-мозговой травмы и глубокого алкогольного опьянения сходны… В результате этого(подчеркнуто мною. — А. В. ) больной не был госпитализирован и ему не была своевременно оказана медицинская помощь».

За вязью слов хотелось бы не потерять ведущую мысль. Что же, в сущности, хотят нам эксперты сказать? Что так бывает повсюду? Что это нормально? Что «ошибаться» можно и впредь, коли уж все так «сходно» и неразличимо?..

Не слишком ли опасны их смелые выводы? Не слишком ли переусердствовали наши эксперты в защите корпоративной чести? Не слишком ли странно они ее себе представляют? Не перепутали ли случайно честь и бесчестие?

Позволяю себе эту резкость, потому что в их заключении есть еще один интересный пассаж — его стыдно читать: «Даже при своевременной ранней госпитализации и оказании квалифицированной специализированной медицинской помощи положительный исход травмы сомнителен…» В переводе на привычный житейский язык это означает: лечить Потемкина не имело смысла, он был все равно обречен.

Я не спрошу экспертов: где логика? Ведь Потемкин был вышвырнут из больницы не как безнадежный больной, а как здоровяк, не нуждающийся в лечении. Я спрошу их: где совесть? Разве не святой долг врача лечить любого больного — до последнего вздоха? В буквальном смысле — не в переносном. И разве дело экспертов — задним числом прогнозировать несостоявшееся лечение?

Весь текст, весь стиль, весь пафос этой редкостной экспертизы направлены только на то, чтобы спасти коллегу, оградить его, уберечь. В жертву принесены врачебная этика и научная честь. Вали на мертвого, подумаем о живых!..

Подумаем о живых. О тех, кому возня вокруг простейшего дела преподнесла хороший урок. Хороший — только совсем не тот, который нам нужен. Никакие благие дела не могут быть созданы с помощью лжи, никакую законность нельзя утвердить попранием совести. У этого правила нет и не может быть исключений.

Подумаем о живых. О тех, кто завтра придет лечиться к Старшову, кто через несколько месяцев встретит Сановникова в зеленом его «Москвиче». Отдохнувшего, посвежевшего. Со значком мастера спорта на лацкане пиджака.

Да, через несколько месяцев. Приговор был такой: два с половиной года в колонии-поселении. Статья, по которой он осужден, допускает досрочное освобождение. Если, конечно, там он чего-нибудь не нарушит. Будьте спокойны, Сановников не нарушит. Ждать осталось немного: от силы — до лета.

Думаю, он уже готовится: время летит быстро. Когда я пришел в школу, которую он возглавлял, меня встретил праздничный стенд. В рамочке, под стеклом, на самом почетном месте красовалась его телеграмма: «Поздравляю коллектив с Днем учителя». Спасибо, что помнит.

Да и почему бы не помнить? Ведь доброхоты и благодетели уже просят «не лишать Сановникова работы в качестве тренера» (ходатайство заверено печатью Спорткомитета республики), а нынешний директор школы Валерий Кузовчиков (он был общественным защитником на процессе) сказал мне, что «начальствует» временно. Постоянное кресло ожидает его…

Говорят, правда, будто Сановников сюда не вернется. Останется там, где сейчас «отбывает»: в Калининской области, на пути из Москвы в Ленинград. Где нужны умелые тренеры. Где никому не известно, что его руки в крови. Так оно будет надежней: везде — фаворит.

Неужто везде? Нет, не поверю!

Подумаем о живых. Это их задевает, их оскорбляет дикарский «фаворитизм», глубоко чуждый нашей морали. Без малейших к тому оснований он ставит одних над другими — не талантом возвышая, не подвигом, не заслугами перед обществом, а ловкачеством, умением устроиться и угодить, личными связями, трескучей демагогией и беспардонным враньем. Многократно и решительно осужденный, он все еще существует, маскируясь, как правило, под «пользу для дела». А польза для Дела всегда только одна: человек, Дела достойный. Для которого закон — это Закон.

Подумаем о живых. О детях, которых учил Вячеслав Потемкин. О родителях этих детей. О педагогах, вместе с которыми он работал. О тех, кто прощался с ним в скорбные дни.

Подумаем о живых. О его дочери. О матери и отце, потерявших 28-летнего сына. О жене, которая с редким достоинством и благородством несет свое горе, сознавая, что лучшая память о муже — жить активно, наполненно, честно.

Каждый вечер появляется она на телеэкране. С доброй улыбкой. Спокойная. Невозмутимая. Ставшая для тысяч людей непременным членом семьи.

И мало кто знает, какая у нее боль.

Номер газеты с очерком «Диагноз» еще не успел дойти до всех подписчиков, а бригада инспекции МВД СССР во главе с полковником милиции А. И. Шишковым уже вылетела в Чебоксары. На следующий день к ним присоединилась бригада прокуратуры РСФСР во главе с прокурором отдела Н. К. Волковой, еще днем позже — комиссия Министерства здравоохранения СССР во главе с членом коллегии, начальником главного управления лечебнопрофилактической помощи А. М. Москвичевым.

И уже менее чем через месяц после публикации очерка газета довела до сведения читателей о том, как оперативно и деловито отнеслись различные ведомства к случившемуся.

Министр внутренних дел СССР, секретарь Чувашского обкома КПСС, заместитель министра здравоохранения СССР, прокурор РСФСР, заместитель председателя Спорткомитета СССР, председатель Спорткомитета РСФСР и другие должностные лица сообщили о принятых мерах.

Назову лишь главные из них.

Приговор по делу Сановникова был опротестован. Удовлетворяя протест прокурора, президиум Верховного суда Чувашской АССР возвратил дело для нового расследования и привлечения к уголовной ответственности медицинских работников, своевременно не оказавших помощь Потемкину.

Были сняты с работы руководители Новочебоксарской милиции, главный врач и другие административные работники Новочебоксарской больницы. Много должностных лиц получили строгие взыскания. Сановников и Курегешев были лишены звания мастера спорта СССР. Судебно-медицинская экспертиза по делу Сановникова была признана необоснованной.

Очерк вызвал, естественно, не только официальные отклики, но и тысячичитательских писем и телеграмм.

«Не откликнуться, — писала доцент Житомирского педагогического института Л. П. Подлужная, — значит, в данном случае остаться в стороне от борьбы за законность и справедливость, которая является условием общественного развития нашей страны. Хочется быть участником этого процесса. Хочется сказать: мы с вами, товарищи, плечом к плечу, давайте вместе очищать нашу землю от всего, что противоречит советскому образу жизни».