Аркадий Ваксберг - Белые пятна

Бухгалтер видится мне полпредом Казны, блюстителем интересов Целого, закрывающим семафор перед слишком разгулявшейся Частью. Директор, рапоряжаясь деньгами, отстаивает местный интерес, бухгалтер дает на это согласие, если местный интерес совпадает с интересами общими. Или, напротив, идет у «местных» на поводу, помогает найти лазейку, обойти и схитрить — потом (рано ли, поздно ли) они вместе сядут на скамью подсудимых, чтобы держать ответ. Один на всех…

Эти общие рассуждения увели нас в сторону от сюжета, но они еще пригодятся, хотя драма, разыгравшаяся в Заинске, весьма далека от модели, мною предложенной. Человек, из-за которого разгорелись жестокие страсти, меньше всего думал о пользе для отведенного ему «надела», но зато больше всего любил свой карман.

Итак, Анас Салихович Салихов уже пятнадцать лет «отмахал» на посту главбуха совхоза «Заветы Ильича», когда там появился новый директор.

Николай Петрович Соловьев был не из местных. Раньше он возглавлял совхоз «Шемшинский» в соседнем, Чистопольском, районе. Потом перевелся сюда.

Новый руководитель — это чаще всего новые замыслы, новые предложения, новые идеи. И конечно же новые кадры. Вещь, мне кажется, совершенно нормальная, ведь должность должностью, но занимают ее разные люди: было бы странно, если бы это никак не влияло на жизнь коллектива.

Повлияло: новый руководитель — директор Соловьев — действительно привел с собой новые кадры. Чуть успел занять свое кресло — появились в совхозе строители-леваки во главе с Сергеем Агабекяном. Эти ребята уже всласть потрудились на тех же началах в совхозе «Шемшинский», а теперь вслед за директором почтили «Заветы Ильича».

В любом хозяйстве всегда найдется что строить. Нашлось и тут: новый директор решил возвести на пастбищах капитальные летние лагеря для скота. Кто спорит — дело полезное…

Но первый же счет строителей насторожил главбуха. Испугал — будет точнее. Таких денег он пока что еще никому не платил. Поражал объем указанных в счете работ. Поражала скорость, с которой объем этот был освоен. О готовности строительных объектов, о качестве и объеме работ судили почему-то заведующий фермой и зоотехник — именно этим сотрудникам поручил директор подписывать протоколы. У главбуха не было оснований сомневаться в их бескорыстии, но были — в их компетентности. Он пошел к Соловьеву. Стремясь не обидеть, тщательно подбирал слова. «Чепуха! — отмахнулся директор. — Этих строителей я знаю. Не мешай им работать».

Какое-то время главбух не мешал. Приходили счета за счетами. Цифры росли. Деньги получал лично Агабекян. Никто не знал, как он платит «артельщикам». Числился Агабекян бригадиром и деньги делил сам. В узком кругу. За закрытыми плотно дверьми. «Это нас не касается», — опять отмахнулся директор, когда главбух осмелился возразить.

Но Салихов так не считал. Ему доверили деньги — огромные, в общем-то, деньги. И он не мог смотреть на подпись свою как на пустую формальность. Не хотелось расплачиваться за чужие грехи. Быть причастным к нечистому делу тоже никак не хотелось.

Он пошел уже не к директору — выше. Есть в райисполкоме управление сельского хозяйства, его возглавлял М. И. Каримов — прямой начальник Соловьева. Ему-то Салихов и поведал, как летят совхозные деньги. Получил не поддержку, а окрик…

Как быть? Стопка счетов все растет. Вот, например, приказывает директор выплатить деньги за реконструкцию свинофермы. А главбух доподлинно знает, что директор в приказе обозвал свинофермой свой личный гараж. Именно этот «объект» любовно возводили «артельщики» у всех на виду. Документы в порядке: ведомость, акт, протокол, разнарядка… Подписи собраны… Резолюции есть: свиноферма! А главбух (да что там главбух — весь их маленький город!) в точности знает: гараж личный и персональный.

Ну так как же ему поступить, бухгалтеру Салихову? Взбунтоваться? Пойти на конфликт? Обречь себя на трудную жизнь, заведомо зная, что директор покорностью не отличится и заступников сильных найдет?

Заплатить? То есть — в тюрьму? Не сегодня, так завтра…

Или, может быть, обойдется? Пронесет?..

Даже если и пронесет!.. Ведь есть еще совесть. Честь профессии. Достоинство личности. Это же стыдно и мерзко — рабски ползать на брюхе. Гнусно и омерзительно — холуйски робеть от страха, ублажая директора, покрывая его аферы. Именно так: не только антизаконно, но и мерзко прежде всего.

Главбух взбунтовался. Не сразу, но взбунтовался. Трудно сказать, какая именно капля переполнила чашу. Может быть, эта?

Очередной счет выглядел необычно. То был не счет «артельщиков», а счет официантов из ресторана «Огонек». Счет, разумеется, был отнюдь не совхозу, а неведомым посетителям, закусившим «Столичную» кефиром и голубцами. Гуляли, как видно, неплохо: сумма едва-едва недобрала до ста. На счете приписка: «Остались должны за пиво 12 рублей». И «высокое» указание — примелькавшимся почерком: «Бухгалтерия — оплатите».

«Сознавая всю ответственность, которую беру на себя, считаю своим долгом сообщить, что на посту директора совхоза «Заветы Ильича» находится уголовный преступник, виновный в разбазаривании государственных денег и государственного имущества… Не желая ни прямо, ни косвенно, ни юридически, ни морально быть соучастником его преступлений, довожу до вашего сведения, что отказываюсь выполнять его незаконные распоряжения…»

Так писал Анас Салихович Салихов в одном из своих многочисленных писем, обращенных в вышестоящие организации: в исполком, в Министерство сельского хозяйства автономной республики.

Все письма вернулись в Заинск и сошлись вместе на служебном столе начальника управления сельского хозяйства райисполкома Каримова. «Дайте возможность Соловьеву спокойно работать, — сказал Салихову Каримов. — А иначе пеняйте на себя. Соловьев — крепкий хозяйственник, полезный человек для района. А вы мутите воду…»

Визит главбуха к начальству и «достойная отповедь», которую он получил, тайной ни для кого не остались. На это событие Соловьев откликнулся приказом: «…Главный бухгалтер Салихов вмешивается в дела администрации и руководства совхоза, не выполняет моих указаний… За последнее время за всякие рамки вышло его поведение…»

Как раз в эти дни «артельщики» (то есть их бригадир) предъявили к оплате очередной счет — на 27 тысяч рублей. Салихов решил снова выйти «за всякие рамки» — лично проверить «объект», хотя строителем не был и вымерять стены был не обязан. Догадка его подтвердилась: даже по самым завышенным ставкам набиралось на 10 тысяч. Семнадцать из двадцати семи были заведомой липой!..

Директор требовал, угрожал — плати, а не то… «Не буду! — отрезал Салихов. — Убейте, не буду».