Аркадий Ваксберг - Белые пятна

«Преподаватели медицинских вузов, по сути, лишены возможности влиять на прием студентов. Они не могут и избавиться от очевидного балласта. Мой 40-летний опыт врача-хирурга и преподавателя убеждает, что случайно попавшие в «коллеги» полностью неуязвимы. Отчислить из института — значит уменьшить процент выпуска и снизить нагрузку преподавателя со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кто же возьмет на себя такую ответственность и такую смелость?.. Вот и выпускаем мы нередко врачей, которые наносят вред обществу, вред больному, компрометируют само звание врача». (Заведующий кафедрой общей хирургии Целиноградского медицинского института, доктор медицинских наук, профессор В. М. Удод.)

Эти строки из писем вряд ли нуждаются в комментариях, но мне хочется, однако, вслух над ними подумать.

Все три (а таких еще несколько десятков) важнейшую тему о нравственных качествах врача, о его личности, совместимой или несовместимой с врачебной профессией, замыкают в рамки разговора о праве абитуриента стать студентом медицинского вуза. И это, разумеется, не случайно. Не только потому, что со студенческой скамьи «все начинается» — эта истина элементарна и очевидна. Главное в другом: великое завоевание нашего общества — плановое начало, определяющее всю нашу жизнь, — диалектически имеет и негативные стороны, которые можно довести и до абсурда.

План — всегда цифра, а не ее содержание: выпустить столько-то обуви, столько-то экземпляров книг. Предполагается, что это «столько-то» будет высокого качества. Предполагается, но не получается. Штучный план, как правило, выполняется, магазины завалены обувью, но ее почему-то не покупают. И книг в магазинах — тоже: некуда ставить. Но и обувь, и книги по-прежнему дефицит.

Все это хорошо известно. Посмотрим, однако, на ту же модель во всей ее абсурдности, во всем ее драматизме применительно к выпуску совсем иного «товара»: молодых специалистов. Главная задача — выполнить план. Естественно, в цифрах. Статистика отражает лишь количество выпускников. Качество — не отражает. Герои очерка «Кислородное голодание» тоже попали в статистику: страна получила врачей. Кого она получила в реальности, а не на бумаге?

План надо выполнить, это для всех очевидно, но цифра, превращенная в фетиш, дает потери необратимые. Непроданную обувь на самый худой конец можно превратить во вторичное сырье, а во что превратить молодого специалиста, получившего диплом только ради красоты статистической рубрики? Об этом очень точно написал московский врач Л. Рябинин:

«Мы пожинаем сейчас многолетнее слепое преклонение перед цифирью, которой придавали почти мистическое значение. Довести студента до диплома любой ценой, во что бы то ни стало, считалось «делом чести» любого института. Выдачей диплома миссия института заканчивается, а скольким людям наш «дипломант» принесет горя и боли — это статистика не учитывает. Нет в статистике такой графы… А уж с дипломом он просто кум королю! Попробуй выгони его с работы… Черта с два: у него право на труд…»

Право на труд — священное социальное завоевание народа, гордость общества, где никому не приходится думать о куске хлеба. Но, к сожалению, нет на свете такого права, которым нельзя было бы злоупотребить.

Почему, в самом деле, пьянчугу и хама с медицинским дипломом должно ограждать великое право на труд? Разумеется, право на труд есть даже и у него. Но на какой? Неужели диплом навеки делает его лекарем, если, пусть и с опозданием, станет ясно, что он не может сострадать человеческой боли? Неужели его сугубо формальные и весьма сомнительные права нам дороже интересов тех, ради кого этот диплом вообще существует?

Напомню, никто не может быть лишен полученного им диплома, и, стало быть, кому-то неизбежно придется лечиться у врача, от которого впору бежать, а не ждать облегчения. Это место в очерке жестоко разочаровало многих читателей. И мне тоже кажется, что такое благородство по отношению к тем, кто его недостоин, противоречит общественным интересам и морально растлевает людей, выбирающих профессию по своей прихоти, а не по призванию, не по способностям и возможностям.

Читатели не ограничились лишь выражением своих чувств по поводу этой очевидной и опасной несправедливости, они искали конструктивное, практическое решение, напоминая о том, что «внести поправку в действующие законоположения, если она подсказана жизнью, не только право, но и долг компетентных инстанций» (полковник в отставке И. Н. Баранов, Киев).

Профессор В. М. Удод предполагал создать аттестационные комиссии, которые, наряду с другими функциями, имели бы право лишать или предлагать лишить права на самое гуманное, профессионально особое действие — лечить больного, сострадать ему и словом и делом… Доктор Г. И. Зубрис (Херсон) предлагал во всех больницах, клиниках, амбулаториях образовать советы врачей с широкими правами, в том числе и с правом отстранять коллегу от практического врачевания. Заместитель главного врача больницы Е. И. Цуканов (Рига) предлагал при этом учитывать мнение больных, ибо «бездушное отношение к больным является достаточным основанием для запрета на профессию». Читатель Б. В. Ломан (Подольск Московской области), полагая, что «нарушение присяги врача должно рассматриваться как грубый отход от врачебной этики и строго караться», предлагал в этой связи возродить такой высокоавторитетный орган, как суд чести, «членами которого являлись бы наиболее уважаемые коллеги отступника. Приговор же суда (вплоть до лишения врачебного диплома и права заниматься делами, относящимися к сфере здравоохранения, без ограничения срока или даже передачи дела в следственные органы) должен иметь непререкаемую юридическую силу».

Однако большой читательский разговор отнюдь не свелся к обсуждению вопросов только врачебной этики. Как справедливо заметила доцент кафедры философии Харьковского университета В. А. Ковалева, «разве менее нравственно ущербны и общественно опасны бездушные, бездуховные педагоги и юристы, тренеры и воспитатели детских коллективов, бездумные экономисты, инженеры и градостроители?..».

Особенно близкую аналогию с тем, что касается нравственных критериев медицинской профессии, многие видят в профессии педагогической. «В принципе любая профессия требует того, что называется призванием, — писала мне известная переводчица, член Союза писателей СССР Тамара Владимировна Иванова. — Но в профессиях врача и педагога призвание категорически необходимо. От врача зависит жизнь, от педагога — судьба, то есть, в сущности, тоже жизнь. Равнодушный педагог — это бедствие, педагог с деформированной нравственностью — бедствие вдвойне».