Мария Воронова - Итак, история… (О писательском ремесле)

В начале этой книги я говорила, что нет смысла садиться за работу, не придумав историю. Хотя бы половину. Все так, но если история уже в голове, то пишите в режиме «птица за птицей». Так называется неплохая книга Энн Ламотт по писательскому мастерству. Позволю себе привести из нее цитату: «Эдгар Доктороу [1] Эдгар Доктороу (род. 1931) – американский прозаик и литературный критик. однажды сказал: «Писать роман – это как вести машину ночью. Видишь только то, что фары выхватывают из темноты; и все же так можно проделать весь путь». Не надо видеть конечную цель, не надо видеть пункт назначения и все то, что будешь проезжать по дороге. Достаточно видеть на несколько метров вперед. Это, пожалуй, один из лучших советов насчет писательства, какие мне доводилось слышать. Да и насчет жизни вообще. Поэтому, всласть надумавшись о людях, которые меня бесят, и о финансовых катаклизмах, и, конечно же, о неровных зубах, я мысленно беру маленькую рамку и выделяю для себя кусочек истории, который буду рассказывать сегодня: один эпизод, одно воспоминание, один разговор. Еще я вспоминаю случай из нашего детства (я уже его где-то описывала, но он безотказно помогает мне взять себя в руки). Тридцать лет назад мой старший брат – тогда ему было десять – бился над школьным заданием, которое должен был сдать на следующий день. Им велели описать наших местных птиц; изначально на все отводилось три месяца, но брат ничего не успел. И вот он, чуть не плача, сидел за кухонным столом у нас дома в Болинасе, весь обложенный альбомами, карандашами и непрочитанными книгами про птиц. Объем работы парализовал его. Тогда пришел папа, сел рядом с ним, обнял и сказал: «Птицу за птицей, друг. Описывай птицу за птицей».

Это прекрасный совет. Сосредоточьтесь на том, что вы пишете, что происходит у героев «здесь и сейчас».Не думайте, как далеко еще до конца, сможете ли вы увязать все линии и что вы будете делать завтра. И о том, что будет завтра делать ваш герой, тоже не переживайте.

Сегодня у него вот такой выдался денек, а завтра еще не настало. Погрузитесь в происходящее с ним, опережайте его максимум на одно предложение. Сию секунду шпион Иванов сконцентрировался на том, чтобы избавиться от хвоста, а что жена наставляет ему рога, он еще не знает.

Приступая к работе над романом, вы знаете генеральный план, но начиная трудиться над конкретной сценой, лучше о нем забудьте.

Кстати, приведу здесь прекрасное определение из книги Кристофера Воглера и Дэвида Маккена «Memo. Секреты создания структуры и персонажей в сценарии»: «Сцена – это сделка. Ударили по рукам – вон из кадра».

Такое понимание сцены помогает в работе, легче прикинуть, с чего начать эпизод и где закончить, и главное, становится ясно, что каждая сцена должна что-то менять. Точка должна сдвинуться хотя бы относительно одной оси: или обстановка изменилась, или характер, или конфликт пошел на новый виток.

Поэтому я довольно редко включаю в текст секс. И не от ханжества, а из практических соображений – что нам дадут сочные детали? Если два хороших любящих человека занимаются хорошим нежным сексом, какая разница, где кто кого ласкал. Было и было.

Но, конечно, если восторженный влюбленный мужчина в постели внезапно превратился в жестокого садиста, имеет смысл остановиться на этом подробнее. Хотя смаковать детали тут я бы тоже не стала, но это дело вкуса.

Еще я категорически против медленного убивания жертвы. Если понятно, что человек умрет, пусть он умрет. Не надо расписывать подробности. Как-то в одном детективе я читала про женщину, которую связали и оставили дома умирать. Расследование серии преступлений перебивалось эпизодами, в которых женщина пыталась освободиться, а потом обессилела и стала медленно умирать от обезвоживания. И это были такие полновесные куски, с подробностями. Я все ждала, когда женщину спасут, но знаете что? Она умерла. Честно, я до сих пор не понимаю, зачем это было надо. Причем не то что бы перед беднягой проносилась вся жизнь, она переживала бы какие-то духовные просветления, ничего подобного. Все на уровне физиологии – пересохло во рту, спазмы в животе и так далее. Если я захочу узнать про смерть от обезвоживания, то посмотрю специальную литературу.

Точно так же я не одобряю кровавых подробностей маньяческих преступлений. Вообще, маньяк – это классная тема, потому что он абсолютный ноль по шкале характера. Всегда интересно знать, под какой маской скрывается пустота, до какой степени человек способен притворяться и лгать, как волку удается много лет жить в овечьей шкуре. Что такое представляет из себя интеллект без человеческих чувств и совести? Все эти вопросы чрезвычайно захватывающи, и следить за ходом расследования невероятно интересно. Но долгое и нудное описание процесса умерщвления жертвы или болезненных фантазий серийного убийцы ни на шаг не приближает нас к разгадке, разве что заставляет предположить, что у автора не все в порядке с головой.

Если маньяк убьет, а жертва умрет, так ли нам необходимы подробности?

Хорошая сцена, это та, в которой герой получает не то, что хотел, или которая заканчивается не тем, с чего начиналась. Маньяк напал, а жертва отбилась. Парень сделал девушке предложение, и они разругались насмерть. Отец отчитывает сына, а понимает, что сам дурак.

Поэтому если герои хотели испытать удовольствие от секса и достигли своей цели – то это плохая сцена. Другое дело, если они собирались расстаться навсегда, а получили множественные оргазмы. Это поворот, но лично я не советую решать таким образом проблемы ни в жизни, ни в литературе.

Когда герой без особых проблем достигает своей цели (для развития сюжета такое тоже нужно), то рассказать об этом мы можем через авторское повествование, простой констатацией факта. Например, Иванов идет домой, предвкушая тихий семейный вечер, а получает записку от жены с информацией, что они расстались навсегда. Это хорошая, сочная сцена, и читатель с удовольствием насладится отчаянием героя. На шпионском же фронте у него все складывается благоприятно – шифровки из центра поступают с завидной регулярностью, агенты поставляют информацию, а намеченная жертва ни на секунду не отклоняется от графика, не создавая Иванову ни малейших проблем в устранении себя. Читателю тут хватит пары абзацев, чтобы понять, что в данный момент у Иванова нет трудностей на производстве. Так что ж, писать следующую сцену с Людой? Однообразно получится. Припадая на одну ногу, сюжет у нас будет по кругу ходить, и история никуда не сдвинется. Уравновесим-ка мы любимую женщину любимой работой. Пусть Иванов отправится ликвидировать врага, а тот не придет. Иванов не получит, чего хочет, и это тоже будет хорошая сцена. Дальше пусть Иванов приглашает жену в театр, она пойдет, вспомнит, как начинались их отношения, поговорит с мужем и потихоньку смягчится. Итак, Иванов получает желаемое, но изменился заряд Люды с отрицательного на положительный. Нам интересно, как это произошло, поэтому оставляем. Хорошая сцена. А на следующий день они идут в ресторан. Иванов все еще хочет воссоединения семьи, и Люда остается на своих вчерашних положительных позициях. Вчера она сказала, что вернется, как только будет готова, и сегодня подтверждает свое решение, и говорит, что в пятницу уже будет дома. Все счастливы, кроме читателей, потому что эта сцена ничего не меняет.