Виктор Черкашин - В поисках агента. Записки офицера КГБ

Можно было предположить, что Юрченко разработал детальную стратегию своего поведения, предусмотрев все возможные варианты непредвиденных обстоятельств. Он ведь и должен был вести себя как человек, который прошел через тяжелые лишения и испытания, хотя, честно говоря, он отнюдь не выглядел жертвой американских извергов, проведя три месяца в относительно комфортных условиях на конспиративной квартире ЦРУ.

Его поведение перед нами было убедительным, но иногда грешило оплошностями и ошибками. Он не впадал в истерику, не напивался, не матерился и не делал других вещей, ожидаемых от человека, который три месяца находился в состоянии большого психического напряжения и стресса.

А тем временем мы с Андросовым занимались самым важным — как быстро и надежно переправить его в Москву. Необходимо было предотвратить любую попытку на этот раз действительно его похитить. Даже при условии, что он, возможно, рассказал американцам все, что знал, он все равно был им еще нужен. А поэтому в то время, как охрана посольства тайно не спускала с него глаз, мы, его «друзья», так сказать, помогали Юрченко справиться с шоком от пережитого.

Однажды вскоре после его появления в жилом комплексе несколько прежних знакомых Юрченко, включая Елену и меня, пришли к нему на чай. Вопрос, который всех интересовал, — каким образом его похитили.

— Так случилось, — был короткий ответ.

Кто-то из нас заметил, что американские газеты дают различные версии. Юрченко как бы между прочим ответил, что он не читал этих статей. Гости продолжали разговаривать друг с другом, а он встал, чтобы пройти в туалет. В это же время Елена прошла на кухню. Возвращаясь в гостиную, она заметила стоящего в прихожей Юрченко, который причесывался, глядя в зеркало. Он не заметил, что она наблюдает за ним. Юрченко выглядел уверенным, как будто убеждая себя, что все идет согласно плану. Было ясно, что он не боится.

Любители фильмов о Джеймсе Бонде и детективных романов редко думают о теневой стороне жизни и деятельности своих вымышленных героев. Доблестные разведчики и бесстрашные агенты обычно изображаются «хорошими парнями», с риском для своей жизни сражающимися с силами зла. В этой праведной борьбе допускаются и прощаются и карточные игры, и амурные приключения. В реальной же жизни люди менее терпимы к подобному поведению и выступают за наказание тех сотрудников разведки, которые считают, что могут игнорировать инструкции и правила, регламентирующие их оперативную деятельность, и действовать как им вздумается. Юрченко же уверился, что может действовать, руководствуясь своими настроениями и желаниями.

Все это время он так и действовал. Можно предположить, что, как только Юрченко понял, что его уход к американцам был ошибкой, он решил отомстить ЦРУ за то, что Управление умышленно допустило утечку сведений о нем в прессу. Таким способом он оградит свою семью от возможных проблем, и у него появится шанс провести остаток жизни дома, а не умирать долгой смертью в Соединенных Штатах.

Однажды, за шесть лет до всего этого, в Вашингтоне Юрченко сказал мне фразу, которая почему-то застряла у меня в памяти: «Я не устаю повторять моему сыну, что, с какой бы проблемой он ни сталкивался, всегда есть способ, как ее решить».

Основной элемент плана резидентуры по благополучной доставке Юрченко в Союз заключался в создании ситуации, при которой он дискредитировал бы себя в глазах американской общественности. Он должен был публично обвинить американцев и тем самым сжечь за собой все мосты, — так чтобы он уже не мог к ним вернуться, если бы даже захотел.

После получения согласия Москвы посольство направило в Госдепартамент США ноту протеста, в которой похищение Юрченко квалифицировалось как преступление. Нота была подготовлена на основе информации, полученной от Юрченко. В Москве наше Министерство иностранных дел также направило протест в посольство США. Достаточно, по нашему мнению, «отполировав» и «причесав» историю Юрченко — был похищен в Италии, напичкан наркотиками, привезен в бессознательном состоянии на самолете в США, где его насильно держали на конспиративной квартире ЦРУ и допрашивали, — мы вышли к американской прессе.

Поскольку мы были не совсем уверены, как себя поведет Юрченко, за день до его появления перед американцами мы провели репетицию: пресс-конференцию только для советских журналистов. Поскольку ЦРУ, естественно, знало, что в действительности с ним случилось, раскручивание версии его похищения, вполне вероятно, могло привести к серьезному усилению антиамериканской пропаганды в Советском Союзе. Юрченко четко следовал разработанному сценарию, точно повторив, что он нам рассказывал, и обвинил американцев в том, что с ним случилось.

На следующий день состоялась его встреча с иностранными журналистами, проведенная в новом здании посольства. Здесь Юрченко рассказал присутствующим представителям разведывательного сообщества Вашингтона свою шокирующую сагу. В возбужденных тонах, переключаясь с английского на русский и обратно, он поименно, одного за другим, обвинял своих тюремщиков — начальника отдела СССР и стран Восточной Европы ЦРУ Гербера, работавших с ним следователей и др., за исключением одного — офицера ЦРУ, представившегося Юрченко как Фил. Им был Олдрич Эймс, поскольку мы не хотели, чтобы его коснулась ожидаемая кампания расследований и наказаний. Юрченко заявил, что в ЦРУ его хотели представить американской общественности как изменника Родины, для этого, в частности, вынудили его подписать контракт, по которому он якобы получает 1 млн долларов, что, по мнению ЦРУ, стимулирует других потенциальных перебежчиков.

Пресс-конференция прошла без осложнений. Если даже рассказанной Юрченко истории в полной мере и не поверили, по крайней мере его эмоции были реальными. По окончании этой пресс-конференции я мог несколько успокоиться, поскольку вне зависимости от того, как Юрченко выступал, противнику был нанесен ощутимый удар, даже если какм-то невероятным образом ему удастся опять убежать и вернуться к американцам.

— Если он хочет здесь остаться — пусть остается, мы, честно говоря, не сможем этому воспрепятствовать, если он в действительности этого хочет, — сказал я Андросову. — Но я на 90 процентов уверен, что он этого не сделает.

Оставалась еще одна, и довольно серьезная, проблема. В соответствии с существующими правилами Госдепартамент США настоял, чтобы Юрченко один встретился с официальными американскими представителями и сам подтвердил свою историю. Американцы заявили, что у них нет серьезных причин задерживать Юрченко в Америке, но они хотят убедиться, что он возвращается в Москву добровольно. Мы хотели, чтобы эта встреча была проведена в посольстве, но чиновники Госдепартамента настояли на своей штаб-квартире. Поэтому на следующий день после наделавшей много шума пресс-конференции Юрченко в сопровождении дипломатического сотрудника посольства прибыл в Фогги Боттом — район центрального Вашингтона, где находится Государственный департамент США. Там он снова подтвердил свою историю.