Коллектив авторов - О фантастике и приключениях (О литературе для детей. Выпуск 5-й)

Сведения о первых несовершенных опытах по поддержанию жизни в отделенной от туловища голове собаки явились научной основой увлекательного романа о хирурге, соединившем голову одного человека с телом другого («Голова профессора Доуэля»). Операции парижского врача Воронова, пытавшегося пересадкой желез внутренней секреции задержать старение организма, послужили отправным пунктом для создания романов «Человек-амфибия» (1928) и «Человек, потерявший лицо» (1929). [45] В 1940 году вышел в переработанном издании под названием «Человек, нашедший свое лицо».

Хотя при описании экспериментов Доуэля, Керна («Голова профессора Доуэля»), Васильева и Цорна («Человек, потерявший лицо» — «Человек, нашедший свое лицо») Беляев сообщает минимум медицинских сведений, ему, как правило, удается показать творческий характер научного труда своих героев.

Разумеется, писатель не в состоянии предусмотреть неизбежные в ходе последующих научных исследований повороты и отклонения от первоначальной гипотезы. Поэтому пути, которыми идут герои научно-фантастических произведений, во многом не совпадают с результатами дальнейших открытий. Ведь еще Жюль Верн писал: «Что бы я ни сочинял, что бы я ни выдумывал, все это будет уступать истине, ибо настанет время, когда достижения науки превзойдут силу воображения». Но это не мешало ему создавать произведения, любимые поныне.

Достижения современной науки превзошли силу воображения не только Жюля Верна, но и жившего на несколько десятилетий позднее — Беляева. Однако, несмотря на известное несовпадение его фантазии с открытиями науки, самые фантастические домыслы писателя не кажутся нам ненаучными. Наоборот, во многих из них ощущается общность направления с некоторыми сегодняшними экспериментами и исканиями ученых.

Как можно пройти, например, мимо сходства в описании фантастических операций Керна («Голова профессора Доуэля») и реальными опытами советских физиологов, демонстрировавших недавно живую взрослую собаку с подсаженной к ней живой головой щенка?

Не беда, что перспективность этих работ еще не доказана. Коль скоро такие операции возможны на собаках, подобные им возможны и на человеке, да и сами поиски ведутся не ради собак. Стало быть, на протяжении тридцати лет наука продолжает эксперименты, близкие по теме беляевскому роману.

Еще до недавнего времени «вечное микробиологическое тесто» Бройера не имело никакого эквивалента в науке. Однако открытые в последние годы учеными разных стран удивительные свойства микроскопической водоросли хлореллы показывают, что и в повести «Вечный хлеб» фантастика не столь уж далека от интересов современной науки.

Опыты по рассеиванию туч распылением углекислоты с самолетов напоминают о рассказе «ВЦБИД» (1930), герой которого нашел способ немедленно вызвать дождь даже в самую сильную засуху. Успехи врачей в применении гипотермии, возврат к жизни людей, испытавших длительное действие низких температур, приводят на память ранний рассказ Беляева «Ни жизнь, ни смерть», в котором люди путем значительного охлаждения были ввергнуты в состояние анабиоза, а затем благополучно возвращены к жизни.

Мысль о «живом консервировании» скота во время дальних перевозок, выдвинутая в том же рассказе, перекликается с поисками новых способов консервирования продуктов с помощью антибиотиков.

И наконец, запуск искусственных спутников Земли и космической ракеты рождает надежду на близость первого «прыжка в ничто».

К сожалению, можно привести аналогии и другого рода. Летом 1957 года промелькнуло сообщение об опытах некоего Кертиса Шейфера. [46] «Техника — молодежи». 1957, № 8, стр. 37. Подобно Штирнеру из романа Беляева, этот новоявленный «властелин мира» надеется воздействием на мозг токами различной силы и частоты овладеть волей и сознанием человека, превратить его в послушного робота.

Созвучие фантазии Беляева с достижениями и открытиями современной науки и техники, очевидное для каждого читателя его произведений, оказалось возможным, несмотря на то, что в произведениях «Голова профессора Доуэля», «Вечный хлеб», «ВЦБИД» и «Ни жизнь, ни смерть» пропущены буквально все практические «детали восхождения к цели». Критика, говоря о первом из них, даже утверждала, что «умолчанием о существе операции Беляев сводит на нет познавательную ценность романа». [47] А. Ивич. Научно-фантастическая повесть. «Литературный критик». 1940, № 7–8, стр. 153.

И, наоборот, в романах «Лаборатория Дубльвэ» (1938), «Под небом Арктики» (1938), в широко известной повести «Звезда КЭЦ», романе «Воздушный корабль» и в ранних фантастических очерках «Зеленая симфония», «Город будущего» писатель не поскупился на детали и подробности. Но из-за несоответствия с дальнейшими научно-техническими достижениями многое в них кажется нам сейчас надуманным и наивным.

Впрочем, опыт самого Беляева удерживает от неправильного вывода о роковой для научно-фантастического произведения роли научно-фантастической детали. В ряде беляевских произведений, фантастика которых для двадцатых— тридцатых годов была весьма смелой и в которых нынче выявляются интересные аналогии с проблемами современной науки, есть немало научных сведений и технических данных. Например, в романе «Прыжок в ничто» о теоретических основах и вероятных условиях межпланетного полета говорится немногим меньше, чем в распространенной в тридцатые годы научно-популярной книжке Я. Перельмана «Ракетой на Луну». По этим вопросам участники перелета выслушивают даже целую лекцию, которая ничуть не портит роман, не лишает его актуальности и в наши дни.

Беляев не только не страдал недооценкой научно-фантастической детали, но и умело пользовался ею для достижения наибольшего правдоподобия своих научно-фантастических вымыслов. Для этого он умышленно вводил в привычную для читателя современную ему обстановку чисто фантастические подробности. Сохраняя большое чувство меры, он обладал удивительным умением включать эти подробности в заурядные явления, в обывательские разговоры, далекие не только от фантастики, но и вообще от какого-либо полета мысли (прием испытанный, но доступный авторам далеко не всех научно-фантастических произведений).

Например, в рассказе «Светопреставление» фантастический вымысел, связанный с замедлением скорости света, передается такой обыденной, но вместе с тем совершенно фантастической картинкой из жизни людей в условиях, когда все окружающее становится для них видимым с опозданием на 5—10 минут:

«Скрипнула „закрытая“ дверь и в комнату вошло тяжелое дыхание фрау Нейкирх:

— Я вскипятила воду и закрыла кран газовой горелки. Но газ продолжает гореть, хотя этот кран закрыт».