Карен Степанян - Фабрика лжи [Литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем]

Наряду с созданием иллюзорных миров и укреплением у читающей публики США настроений социальной пассивности писатели «пограничной зоны» придают немалое значение и литературному освоению проблем, диктуемых конкретными общественно-политическими и психологическими сдвигами в стране. Нередко речь идет при этом о выполнении прямого социального заказа буржуазного «истэблишмента», о формулировании в квазихудожественной форме идейно-образных представлений, отвечающих идеологическим установкам правящего класса на соответствующем историческом этапе. Взгляд на динамику литературного процесса в 70-х — первой половине 80-х гг. позволяет выделить несколько таких «узловых точек», произведений подчеркнуто конформистского склада, раскупленных во многих миллионах экземплярах и сыгравших определенную вначале роль в нейтрализации оппозиционных настроений, а затем — в явном «поправении» достаточно широких кругов населения Соединенных Штатов.

В самом начале минувшего десятилетия, когда еще совсем свежи были впечатления от погромов в негритянских кварталах, убийств политических деятелей, широких кампаний общественного неповиновения, когда казалось, что вторая гражданская война вот-вот вспыхнет вновь спустя сто лет после окончания первой, из печати вышел объемистый роман Джеймса Миченера «Странники» (1971), читавшийся как беллетристическое пособие по современному молодежному вопросу для «человека с улицы». Долгое время специализировавшийся в области псевдоисторических сочинений («Источник», 1965) и экзотических «романов-путешествий» (Гавайи», 1959; «Караваны», 1963), один из законодателей американской «массовой литературы» решил в ответственный момент включиться в спор о жгучих проблемах, волновавших нацию.

Экспозицию романа составляли подробные биографии шести молодых людей — трех парней и трех девушек, — волей автора сведенных вместе в испанском курортном городке Торремолинос. В истории каждого из них была отражена та или иная грань современной «молодежной ситуации». Калифорнийский студент Джо — один из сотен американцев, отказавшихся от участия во вьетнамской войне и публично сжигавших свои призывные карточки. Вначале Джо лишь пассивный свидетель многих несправедливостей социальной системы, но война в Индокитае, уносящая тысячи человеческих жизней, вызывает его возмущение. «Негров призывают, белых — нет, бедняков гонят на войну, богатые остаются в стороне, глупые попадают под пули, умники отсиживаются дома», — с этими мыслями он пробирается через всю страну на попутных грузовиках в Бостон, а оттуда — на торговом судне в Испанию, в Торремолинос.

После участия в предвыборной кампании сенатора Ю. Маккарти к бостонским беглецам присоединяется и дочь видного промышленника и банкира Гретхен. По пути из Чикаго, где летом 1968 года происходил памятный съезд демократической партии, ознаменовавшийся беспрецедентными актами насилия против молодых демонстрантов, она подверглась новым унижениям со стороны полиции. Попытка обратиться в суд не дала успеха, и Гретхен оказалась в одиночестве даже среди родных и близких. После этого она уже не могла оставаться дома, и случай, без вмешательства которого была бы невозможна большая часть мировой литературы и уж, наверное, книги, столь условные по своему сюжету, как роман Миченера, подсказывают ей выбор пути — через океан, в Торремолинос, «где встречается молодежь со всего света».

Третий американец, попадающий в эти благословенные земли, спасаясь от полицейских преследований, — молодой негр Като, новобранец среди «боевиков» радикальной, наподобие «Черных пантер», группы, участник нашумевшей на всю страну экспроприации в одной из церквей Филадельфии. «В прошлом я много размышлял о духовном самоопределении, теперь я думаю только о динамите», — это высказывание Като лучше, чем что-либо другое, передает дух заключительной стадии «негритянской революции», которая, как некогда чартизм в Англии, достигнув высокой, критической точки, вдруг чуть ли не в одночасье почти бесследно исчезла с политического горизонта.

К американцам Джо, Гретхен и Като вскоре присоединяются еще трое: Моника, дочь бывшего крупного имперского чиновника в получившей независимость африканской стране, носящей вымышленное имя Вуарда; Бритта из далекого норвежского рыбацкого поселка Тромсе, долгими полярными ночами бредившая о тепле и ярких красках юга, и внук детройтского коммерсанта, воспитывавшийся в Израиле, Йигал Змора. Причины, побудившие «шестерку» сняться с места и устремиться, словно перекати-поле, по многотерпеливым южным странам, различны, но в общем виде они сведены в словах, однажды сказанные Моникой: «Мы здесь и вместе, потому что жизнь дома неизъяснимо скучна и тосклива». Но что, кроме этой, самой общей посылки, сплачивает их воедино, каково содержание молодежной этики и манер поведения, в чем положительный смысл бунта «молодых» и что ждет его в будущем — на все эти вопросы и пытается ответить после несколько затянувшегося вступления роман Миченера.

Поскольку истина рождается в споре, то для того чтобы диалог состоялся, в «Странниках» возникает фигура шестидесятилетнего Джорджа Фэрбенкса, завзятого путешественника и джентльмена, служащего одной из международных финансовых компаний со штаб-квартирой в Женеве. Его спокойный уравновешенный взгляд много пожившего и видевшего вокруг себя человека становится комментарием к бесчисленным «картинкам с натуры», складывавшимся в пеструю панораму «молодежной вольницы». Надо ли добавлять, что голосом Фэрбенкса говорит сам Дж. Миченер, один из главных выразителей мнения так называемой «здравомыслящей», умеренно-консервативной Америки, решивший вначале попытаться разъяснить, а затем, быть может, и сблизить позиции двух противоположных друг другу социальных и нравственных сил современного Запада.

Шестерка странников, вместе с которой, забыв о неотложном бизнесе, мистер Фэрбенкс кочует по городам и весям Испании, Португалии, Марокко и даже Мозамбика, привлекает его своей молодостью, дружелюбием, естественностью в обращении, проблесками собственной, нетрадиционной мысли. Но каковы плоды их размышлений, что ищут и находят ли что-нибудь «дрейфующие по жизни» без руля и без ветрил молодые бунтари, задает он вопрос своим подопечным. Ответом Фэрбенксу служат смущенное молчание либо уклончивые, сбивчивые реплики и подчеркнутое косноязычие — следствие не только действительных слабостей «молодежного» образа мыслей, сконцентрированного на «живом настоящем» и пренебрегающего слишком многим из того, что составляет содержание полноценного существования, но и заведомого пристрастия буржуазного романиста. Ведь по сути Миченер помещает своих молодых героев в искусственную, условную среду, создавая вокруг них социальный вакуум и тем самым намеренно обрекая их на бездействие и безмыслие.