Карен Степанян - Фабрика лжи [Литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем]

На подобной «духовной» пище с пятидесятых годов выросло не одно поколение американских мальчишек и девчонок (три часа каждый день!). Круговорот этого, по сути, насильственного воспитания не просто продолжается, но развивается по восходящей. Развивается еще и потому, что у зрительских аудиторий уже родилась прочная привычка к острым ощущениям и по мере их притупления появляется нужда в сохранении остроты, которой теперь не добиться простым повторением прошлого. И возникает нужда в еще более острых ощущениях, рождается лозунг: «Нам нужно то, чего они еще не видели». Это вслух. А в уме: «Если наши программы перестанут удерживать аудиторию и влиять на потребителя, заказчик-рекламодатель перестанет за них платить».

Именно в этой нехитрой схеме лежит основа нарушения американским телевидением почти всех былых запретов. Я имею в виду уже не трогательно-наивный запрет сороковых годов насчет туалетной бумаги. Какие, право, пустяки! Сегодня телевидение Соединенных Штатов предлагает своим клиентам: наберите на специальном устройстве объявленный в программе передач код — и вы получите практически любую порнографию, любые сексуальные извращения. Смотрят взрослые, а в их отсутствие подключаются и дети.

Вот каким путем Соединенные Штаты пришли к тому, что голубые экраны нации пустили к себе все те новейшие «достижения» Антиморали, о которых шла речь в ходе нашего первого заседания и которые, собственно говоря, и послужили последним внутренним толчком для автора, заставив его взяться за исследование, едва ли способное доставить особую радость читателям.

Все мои попытки поговорить со знакомыми американцами на эти темы, чтобы понять их отношение к происходящему (а я это время от времени делал и в шестидесятых, и в семидесятых годах), как правило, сводились к тому, что мне объясняли ситуацию желаниями самой зрительской массы, ее низкими вкусами и соответственно ответными вынужденными уступками телекомпаний и прочих средств массовой информации. Это, мол, и вызывает снижение уровня нравственности.

В прокуратуре Англии были просмотрены три видеокассеты, чтобы решить, попадают ли эти фильмы под закон о непристойной продукции. Первый — «Экспериментальный лагерь СС», где показаны зверства в нацистском концентрационном лагере и огромное количество подробных сцен насилия и пыток голых женщин; второй — «Убийца-сверловщик», — в этом фильме рассказывается о человеке, который электрической дрелью сверлит свои жертвы, показаны и другие сцены насилия; в третьем фильме — «Я плюю на вашу могилу» показана девочка-подросток, которую насилуют четверо мужчин, затем она калечит их и убивает.

«Санди таймс», Англия

Некоторые из собеседников, судя по всему, обижались на мои вопросы, как бы осторожно, сглаженно я их ни формулировал. Не исключаю, что кое-кто из них при этом думал примерно так: «нахальный русский» поднимает столь чувствительную для них тему просто для того, чтобы лишний раз «уязвить оппонента». Такие люди коротко и не очень охотно отвечали на мои вопросы и тут же, впрочем, не без определенных оснований, начинали говорить о «старомодном, никому не нужном насильственном пуританстве» в нашем кино, в литературе, на телевидении. И уж обязательно говорили о полном отсутствии полового воспитания нашей молодежи. В таких случаях я раньше отмалчивался, потому что независимо от мотивов, которыми руководствовались мои собеседники, кое в чем они все же были правы.

И только один из тех, кому я тогда задавал свои вопросы, ответил на них, на мой взгляд, честнее и откровеннее других. Это был известный американский дипломат, многолетний посол Соединенных Штатов в Советском Союзе г-н Луэллин Томпсон, ставший в начале шестидесятых годов главным советником президента Кеннеди по «советским делам».

В те годы я работал в Вашингтоне и иногда сталкивался с ним в маленьком «драг-сторе», разместившемся в первом этаже дома на Калифорния-стрит, где я тогда жил. Его дом находился в том же квартале, и случалось, что по субботам мы оба в одно и то же время заходили в «драг-стор» за газетами и журналами. Вот запись его ответа, сохранившаяся в рабочем блокноте:

— Да, это негативная сторона нашей жизни. Но она, вместе со многими позитивными сторонами, неотъемлемая часть нашей системы свободного предпринимательства, свободы выбора вообще. Эта сторона нашей жизни может исчезнуть только вместе с системой, чего, на мой взгляд, никогда не произойдет. Так что вы неправильно ставите вопрос. Дело лишь в том, сумеем ли мы удерживать упомянутые вами процессы в нашем обществе в определенных, хотя бы нынешних, рамках. Я оптимист и считаю, что сумеем…

Немного помолчав, г-н Томпсон добавил:

— Вы, наверное, согласитесь, что я один из тех немногих американцев, кто неплохо знает русских. К сожалению, вы часто предпочитаете однозначные ответы. Но если вы действительно хотите понять нашу ситуацию, то не должны думать однозначно… Мы большая страна, и уже только поэтому все у нас очень непросто. Много сложных взаимосвязей. Почему движется беличье колесо? Потому что по нему бежит сама белка. Не побежит — колесо сразу окажется ненужным…

Вот и весь наш тогдашний разговор. Кое с чем из услышанного я тогда согласился. Да и положение дел с Антиморалью было вовсе не настолько тревожным, как сегодня: порнофильмы все еще находились под запретом и ничего похожего на нынешние «телеигры» и «шоу красоты» с участием калек еще не было. Вот только с мыслью о беличьем колесе я не мог согласиться: даже с точки зрения точности образа она не соответствовала истине. Белка действительно сама двигает свое колесо, но только в клетке, куда ее кто-то посадил. То есть задал ей конкретные условия жизни. Кто и зачем это сделал, вот главные вопросы…

А теперь для того, чтобы исследовать еще одну особенность или, точнее, еще одну уловку Антиморали, давайте снова вернемся к заокеанскому телевидению.

До середины семидесятых все три американских телегиганта — Эй-Би-Си, Эн-Би-Си и Си-Би-Эс — в финансовом отношении держали свои редакции новостей, последних известий и документальных программ вообще, как говорится, в черном теле. Их годовые бюджеты были несравнимо меньше, чем у редакций, готовящих эстрадные шоу и прочие развлекательные программы.

К началу восьмидесятых положение резко изменилось. Почти вдвое выросли ассигнования на информационные программы у каждой из корпораций большой телетройки. Выросла и протяженность этих программ.

Вездесущая пресса заинтересовалась: в чем дело? Оказывается, во-первых, заметно увеличился интерес американцев к тому, что происходит в мире. Во-вторых, отдельные «умельцы» голубого экрана, и прежде всего Дэн Разер из Си-Би-Эс в своей программе «60 минут», начали делать упор на показ уголовной хроники и прочих документальных сюжетов о насилии, смакуя при этом кровь, боль, страдания (крупные планы, безжалостные интервью с жертвами по горячим следам и так далее). Бесстрастная статистика немедленно зафиксировала резкое увеличение зрительских аудиторий. Следовательно, с рекламодателей можно брать больше денег за рекламу в ходе таких передач. К тому же новостные программы обходятся куда дешевле всех прочих: каждый выпуск тех же «60 минут» зарабатывал на рекламе миллион шестьсот тысяч долларов, а производство обходилось всего в двести семьдесят пять тысяч.