Юрий Трифонов - Как слово наше отзовется… [сборник публицистических статей]

…Возьмем, например, дело Халтурина. Халтурин (сегодня мы назвали бы его „высококвалифицированным рабочим“) был столяром-краснодеревщиком в Зимнем дворце, в Петербурге. Он стал террористом и на протяжении долгого времени готовил покушение на царя. Халтурин намеревался взорвать всю императорскую семью, когда она соберется за обеденным столом, и с этой целью потребовал большое количество динамита у Желябова — одного из руководителей „Народной воли“ (организации, политический курс которой находился где-то посередине между линией крайнего крыла террористов „Народной расправы“ и линией реформаторов-пацифистов, противников какого бы ни было насилия). Но Желябов выдавал Халтурину динамит в очень ограниченном количестве. Почему? Потому что не хотел, чтобы взрыв был слишком мощным. Он знал, что под залом, служившим в Зимнем дворце столовой, находились помещения, где размещались солдаты „финляндского полка“. Желябов не хотел, чтобы в результате покушения погибли ни в чем не повинные молодые люди. Из-за этого между Халтуриным и Желябовым велись постоянные споры…» (архив Ю. В. Трифонова).

У нас все ненормально, оттого все это происходит. — Ю. В. Трифонов прервал здесь запись разговора Ф. М. Достоевского с А. С. Сувориным, который был опубликован в суворинском «Дневнике». Так как мысль Ф. М. Достоевского в дальнейшем изложении представляет интерес, то мы завершим дневниковую запись: «…оттого все это и происходит, и никто не знает, как ему поступить не только в самых трудных обстоятельствах, но и в самых простых. Я бы написал об этом. Я бы мог сказать много хорошего и скверного и для общества и для правительства, а этого нельзя. У нас о самом важном нельзя говорить. Он долго говорил на эту тему и говорил одушевленно. Тут же он сказал, что напишет роман, где героем будет Алеша Карамазов. Он хотел его провести через монастырь и сделать революционером. Он совершил бы политическое преступление. Его бы казнили. Он искал бы правду и в этих поисках, естественно, стал бы революционером…» (См.: Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. М., 1964, т. 2, с. 328—329.) Известно, что Ф. М. Достоевский думал написать еще один роман о Карамазовых, где стремление изобразить Алешу Карамазова деятельным человеком на рубеже 70—80-х годов приводило писателя к выводу, что в это время герою романа иначе как революционером быть нельзя.

Летописец не мог угадать того, что увидел спустя четыре века Пушкин… — Ю. В. Трифонов излагает далее выдержку из письма А. С. Пушкина П. П. Чаадаеву. Приведем более полный текст отрывка из письма: «…что касается мыслей, то вы знаете, что я не во всем согласен с вами. Нет сомнений, что схизма (разделение церквей) отъединила нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые ее потрясли, но у нас было свое особое предназначение. Это Россия, это ее необъятные пространства проглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они — отошли ксвоим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование…» (См.: Пушкин А. С. Собр. соч., в 10-ти т., т. 1. М., 1981, с. 336.)

Недавно читал одну критическую статью… — Речь идет о статье В. Дудинцева «Две магии искусства» (Лит. газ., 1966, 13 авг.), в ответ на которую Ю. В. Трифонов и написал «О нетерпимости».

Сюжет рассказа про двух старушек… — Имеется в виду рассказ «Был летний полдень» (первоначальное название рассказа — «Барак»), опубликованный, наряду с другим — «Вера и Зойка», — в журнале «Новый мир» (1966, № 12).

В рассказе «Победитель»… — Рассказ, опубликованный в журнале «Знамя» (1968, № 7), имел и другое название — «Базиль».

Я с интересом читал статьи… — Речь идет о статьях В. Соколова «Расщепление обыденности» и М. Синельникова «Испытание повседневностью: некоторые итоги», опубликованных там же, где и статья Ю. В. Трифонова (Вопр. лит., 1972, № 2).

Слово «интеллигент» столь безбрежно расширилось… — Отвечая на вопрос «Какой Вам представляется современная молодая интеллигенция?», Ю. В. Трифонов сказал: «Интеллигенция — настолько сейчас безбрежное понятие, что трудно сказать, о ком идет речь. Иногда я думаю, что ее нет, иногда — что все вокруг меня интеллигенты. Смотря что вкладывать в это понятие. Слово „интеллигент“ — слово русское, нигде в мире больше такого своего особого понятия нет. С одной стороны, интеллигентность — это миропонимание, с другой — в него включается только образовательный ценз: получил институтский диплом, — значит, мол, автоматически стал интеллигентом. Иногда приходится встречаться с шофером такси, который интеллигентнее иного члена Союза писателей. Все-таки важно в первую очередь интеллектуальное наполнение. Мы называем интеллигентом человека, обладающего такими душевными качествами, как бескорыстие, совестливость, отсутствие жажды наживы. Интеллигент просто не может быть хапугой, не может желать урвать от жизни побольше. В моем понимании интеллигентность — это три понятия вместе: образованность, душевные качества, миропонимание» (Молодежь Эстонии, 1975, 11 ноября).

…как у двух критиков в журнале… — Имеется в виду статья В. Бедненко и О. Кирницкого «Преждевременные итоги» (Мол. гвардия, 1971, № 10), критикующая повести «Обмен» и «Предварительные итоги».

Написав много рассказов, даже роман… — Речь идет о повести, иногда называемой романом, — «Студенты» и 11 рассказах: «В степи» (альманах «Молодая гвардия», М., 1948, вып. 2), «Знакомые места» (Молодой колхозник, 1948, № 4), «Федор Кузьмич из консерватории» (Огонек, 1955, № 39), «Доктор, студент и Митя» (Мол. гвардия, 1956, № 1), «Последняя охота» (Лит. газ., 1956, 15 сент.), «Случайный сосед» (Огонек, 1956, № 32), «Бицепсы рядового Фоминых» (Пограничник, 1957, № 13), «Далеко в горах» (Физкультура и спорт, 1957, № 11), «Неоконченный холст» (Нева, 1957, № 3), «Победитель шведов» (Сов. спорт, 1958, 29 и 30 марта), «Стимул» (Физкультура и спорт, 1958, № 6).

К. Г. Паустовский.

О тех приездах и путешествиях — их было, кажется, семь или восемь, начиная с 1952 года, — я написал, наверное, все, что мог… — Думается, что читателям будет небезынтересен «туркменский» период в творчестве Ю. В. Трифонова. После первого материала — очерка «Отряды в песках» (Комс. правда, 1952, 27 мая) — был опубликован цикл кратких очерков, объединенных общим заглавием «Рождение городов» (Лит. газ., 1956, 21 июня). Затем — публикация двух рассказов из будущего цикла «Пустыня»: «Доктор, студент и Митя» (Мол. гвардия, 1956, № 1) и «Последняя охота» (Лит. газ., 1956, 15 сент.). Путевые заметки «Чайки над барханами» (Туркменская искра, 1957, 19 мая) рассказывали о начале строительства Туркменского канала, вскоре «законсервированного».