Юрий Трифонов - Как слово наше отзовется… [сборник публицистических статей]

Известно, например, что, находясь в Петропавловской крепости, Нечаев вступил в контакт с представителями «Народной воли» сцелью разработки плана его освобождения из крепости, но затем отказался, так как эта операция помешала бы, по его мнению, подготовке покушения на Александра II.

Ю. В. Трифонов собирал материал для романа о Германе Лопатине.

…трое студентов-выпускников МГУ — Лев Якименко, Лев Гинзбург… — Якименко Л. Г. — доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и литературной критики Академии общественных наук при ЦК КПСС. Он — автор предисловия к книге Ю. Трифонова «Утоление жажды» (М., 1967). В первом томе «Избранных работ» (М, 1982, с. 118—120, 122—123, 131 — 132, 416—421) он анализирует «Утоление жажды», «Отблеск костра», «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание». Гинзбург Л. В. — советский поэт-переводчик, публицист, критик. Автор многих книг переводов немецких поэтов. В публицистических книгах «Дудка крысолова», «Цена пепла», «Бездна», очерках «Потусторонние встречи» и других Л. Гинзбург раскрывает сущность фашизма, пишет о возникновении неофашизма в ФРГ. О книге Льва Гинзбурга «Бездна» Ю. В. Трифонов написал статью «Сила документальности» (Москва, 1967, № 2).

«Памяти Льва Гинзбурга» называлась статья Ю. В. Трифонова в «Литературной газете», 1980, 1 окт. Процитируем из нее: «…Смерть настигла его в тот миг волнения, когда писатель, закончив труд, ждет его выхода в свет. Все мы знаем, какое это изнуряющее душу испытание. Он написал книгу прозы, своеобразный роман о жизни, о собственной жизни, обо всем или, во всяком случае, о многом, что наполняло ее, и это, вероятно, самая значительная из его книг, написанная на вершине возможностей, на взлете таланта (имеется в виду роман-эссе „Разбилось лишь сердце мое“, опубликованный после смерти Л. Гинзбурга в журнале „Новый мир“, 1981, № 8. — О. Т., А Ш.). …Он написал много хороших стихов, великолепных статей, его имя известно и почитаемо не только у нас, но и в других странах, где переводились „Бездна“ и „Потусторонние встречи“, но мне хочется в горький час сказать вот о чем: этот маленький, сугубо штатский, порою суетливый, порою неловкий до комичного человек обладал истинным мужеством. Это было мужество высокой пробы, мужество каждого дня, терпеливое, упорное. На это мужество не раз натыкались подлецы, полагавшие, что человек такого забавного, веселого нрава не может быть им опасен. Его мужеством была вся его антифашистская деятельность, разоблачение преступников, проникновение в их логово, встречи один на один с такими волками, как Кристман. Но его мужеством было и другое — делать добро многим, помогать, вставать на защиту…»

…следуя Вашей недавней статье в «Литературной России»… — Имеется в виду статья «Нескончаемое начало», вошедшая в данную книгу.

Эти рассказы, а потом еще повесть «Обмен». Вот, собственно, этот куст произведений и обозначил начало чего-то нового в моей работе. — Ю. В. Трифонов имеет в виду следующие рассказы, включенные в книгу «Кепка с большим козырьком» (М., 1969): «Путешествие»; «В грибную осень»; «Голубиная гибель»; «Кепка с большим козырьком»; «Игры в сумерках»; «Победитель»; «Самый маленький город».

А затем две другие повести «московского» цикла… — Термин «московские», или «городские», повести появился в статьях критиков, анализирующих пять повестей — «Обмен», «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Другая жизнь», «Дом на набережной». В заметках «Наш друг Должинсурен» (Лит. газ., 1970, 23 дек.) Ю. В. Трифонов говорил о том, что он планировал назвать этот цикл «Песчаные улицы». В библиографии составителя насчитывается свыше 140 публикаций, где обсуждаются эти произведения.

Вспоминается разговор Флобера с Тургеневым, переданный Мопассаном… — Имеется в виду статья Ги де Мопассана «Иван Тургенев», где автор приводит высказывание великого русского писателя по поводу того, в каком количестве расходятся известные книги соблазнительного жанра: «Людей пошлого склада ума гораздо больше, чем людей, одаренных умом утонченным. Все зависит от уровня той интеллектуальности, к которой вы обращаетесь. Книга, нравящаяся толпе, чаще всего нам вовсе не нравится. А если она нравится нам, как и толпе, то будьте уверены, что это происходит по совершенно противоположным причинам» (Ги де Мопассан. Статьи о писателях. М., 1957, с. 51).

Я ведь хотел лишь объяснить, в чем, по-моему, общее между повестями и «Нетерпением». — В беседе с корреспондентом М. Отрадиным Ю. В. Трифонов сказал: «Писатель в течение всей своей творческой жизни склонен меняться, искать новые способы выражения себя, своих мыслей. Но в чем-то главном оставаясь самим собой. Так вот, когда после повестей о современной жизни я сел писать „Нетерпение“, цель у меня была иная. Нужно было поднять, воздвигнуть что-то очень большое. Это было строительство дома, тут нужен был топор, а не лобзик. Лобзиком дома не построишь. Но какие-то части и в „Нетерпении“ я считал необходимым делать лобзиком. Ну, допустим, в главах, посвященных Клеточникову. Или эпизоды из второй части книги, где речь идет о Желябове. Там я старался подробно показать состояние героя. Я хотел, чтобы читатель попробовал этих людей, так сказать, на ощупь» (Смена, 1973, 29 дек.).

На взаимосвязь повестей и романа обращали внимание и литературные критики. Например, В. Баранов в статье «Жизненные корни» (Новый мир, 1977, № 8) прослеживает взаимосвязь исторических мотивов с современностью на материале повестей и романа. Н. А. Кожевникова в статье «О соотношении речи автора и персонажа» (в кн.: Языковые процессы современной русской художественной литературы. М., 1977) показывает стилистическое единство речи автора и персонажей «городских» повестей и романа. Анализ взаимосвязи нравственных, эстетических идеалов в вышеназванных произведениях сделала в своей диссертации И. В. Осмоловская (см. ее статью «Индивидуальный стиль писателя и проблема новаторства». — В кн.: Идейное единство и художественное многообразие современной советской прозы. М., 1974).

На вопрос журнала «Москва»… — Ю. В. Трифонов, отвечая на анкету журнала, сказал: «Литературные же герои дороги нам не чертами характера, а той силой воплощения, какую сумел вложить в них автор. Поэтому из литературных героев мне очень близки Родион Раскольников и Поприщин или, к примеру, Остап Бендер и Кавалеров, хотя, встретясь с такими людьми в жизни, я бы не испытывал к ним ничего, кроме неприязни и даже враждебности. В жизни это были бы чужие люди, а в литературе — роднее родных» (Москва, 1967, № 11).