Олег Базалук - Коррупция в Украине: ментальность правителей и судьба народа. Геофилософия Украины

Я считаю, что мне повезло в том, что полковник Чикало приставил ко мне молодого и амбициозного сержанта Диму Ладева. Мы оказались с ним ровесниками, однако по-разному смотрели на жизнь. Если меня тянуло к одиночеству, в кабинет, к своим исследованиям и книгам, то Дима оказался энергичным, деятельностным и амбициозным. Он не просто присматривал за мной и передавал от меня руководству деньги, он постоянно нацеливал меня искать и открывать новые направления в бизнесе. «Наукой займешься, когда обеспечишь свою старость. Государство о нас не заботится, поэтому мы сами должны о себе позаботиться» — постоянно настраивал он меня. Если бы не Дима я бы довольствовался малым и не смог бы с 2000 года развернуть и финансировать за свой счет целый ряд международных научных проектов. Дима заставлял меня открывать новые направления в бизнесе, в которых мы уже работали с ним 50 на 50. Чем больше мы зарабатывали, тем быстрее Дима рос в званиях и в должностях. Я тратил деньги на научные проекты, Дима вкладывал деньги в свою карьеру.

Наши отношения еще больше сблизились в 1998 году, когда меня выкрали среди белого дня в центре города. Это случилось следующим образом. Утром я заехал на рынок, скупился и направился к своей машине. Не успел я сесть за руль, как в салон следом за мной ввалилось четыре человека (со всех четырех дверей). Меня сначала силой сдвинули с водительского сидения, сзади набросили мешок на голову и перетянули на заднее сидение. Кто-то чужой завел мою машину, и мы рванули в неизвестном направлении.

Я не сопротивлялся. Это было бесполезно. Пока меня везли в неизвестном направлении с мешком на голове, я пытался понять кто эти похитители, и что со мной собираются делать? Поначалу я подумал, что это «донецкие», что меня начнут физически принуждать вернуться под «крышу» банды. В глубине души я оставался спокоен: убивать меня не за что, а мои связи позволят быстро разобраться в ситуации.

Меня вывезли в лес, на природу, по всей видимости, за город (я так и не узнал, куда меня вывозили, потому что мешок с моей головы сняли гораздо позже и в совершенно другом месте). Выволокли из машины, и стали молча избивать: по ребрам, почкам, печени, ногам. По голове не били, чтобы не оставлять следы побоев. Однако били не спортсмены и не профессионалы, после опыта в УБОПе, я уже мог отличить удары профессионалов. Было больно, но терпимо. Потом к моей голове приставили пистолет и спустили курок. Раздался щелчок — пистолет оказался не заряжен. Я не испугался, потому что как человек военный я знал, что если бы хотели убить, то убили сразу, и не тратили на меня столько времени и энергии. Я понимал, что весь этот цирк для нагнетания страха.

После сухого щелчка я услышал первый вопрос:

- Что тебя связывает с полковником Чикало?

Признаюсь честно, мне стало даже смешно. Можно понять, когда меня сотрудники Чикало избивали, выспрашивая за бизнес «донецких» — это власть интересовалась источниками доходов бандитов. Однако зачем меня избивать, чтобы выпытать мои связи с высокопоставленным милицейским чиновником? Неужели Служба Безопасности Украины захотела меня подмять под свою «крышу»?

«Нелегкая судьба бизнесмена в Украине» — подумал я про себя, а вслух поинтересовался:

- А кто это?

Я понял, что кто-то собирает компрометирующий материал под полковника Чикало, или же пытается нагнать на меня страха, чтобы переманить под свою «крышу». Ни один из вариантов мне не нравился, поэтому я молчал и больше не отвечал на вопросы.

Меня били еще больше получаса. Устали. Произвели выстрел прямо под ухом. Все это мной не воспринималось. Я знал только одно — нужно перетерпеть, а потом все образумится. Почему то я был уверен, что полковник Чикало и Дима меня спасут.

Мое поведение озадачило похитителей. Они отходили, кому-то звонили. По их растерянным голосам, я понимал, что ситуация разворачивается совершенно не по их плану.

Меня снова усадили на заднее сидение моей же машины и, не снимая мешка с головы, и наручников, повезли в неизвестном направлении. Однако отношение ко мне изменилось. исчезла напускная агрессия, стало проявляться уважение. Через какое-то время пути с моей головы сняли мешок, и я увидел лица своих похитителей — типичные отмороженные милицейские физиономии. Меня из Лозовой привезли в Харьков. Вечерело. Со мной уже мирно беседовали, кто-то даже извинился. Покормили из своих запасов. Однако оставили ночевать в камере.

На следующее утро меня привели к следователю, молодой женщине. Улыбаясь, она приветливо заговорила со мной:

- Наделали вы у нас шуму. Уже полковник Чикало звонил, интересовался вашим самочувствием. Вы должны понять нас, у вас свои связи и вы выполняете свою работу, мне приказывают, и я выполняю свою. Вам придется провести у нас еще одну ночь. Обещаю, это будет последняя ночь у нас. Дело в том, что похожий на ваш автомобиль участвовал в разбойном нападении. Нам нужно время, чтобы проверить ваше алиби и автомобиль.

Я прекрасно понимал, что все это выдумки, чтобы оправдать случившееся. Меня не «раскололи», не заставили оговорить Чикало, теперь все козыри находились у моих покровителей. Теперь уже мои похитители боялись последствий и прикрывали свои преступные действия по отношению ко мне.

Я оставался спокоен и уравновешен ровно до того момента, когда на следующий день на очной ставке, свидетель разбойного нападения, пряча глаза, указал на меня и сказал: «Это он!» В этот момент мне показалось, что моя жизнь закончилась. С малых лет я мечтал оставить свой след в истории человечества, сделать что-то важное и полезное для людей. и вот так бесславно, и самое главное — оговоренным, закончить свой путь в тюрьме.

Меня увели в камеру, и я мысленно прощался с дочерьми, со своей незаконченной монографией и исследованиями. Жизнь утратила смысл из-за двух слов — «Это он!», хотя я знал, что я ни в чем не виноват. Однако кому это интересно?

Мое прощание с будущим прервал скрежет открывающейся двери камеры. Я поднял голову и увидел улыбающегося Диму:

- Отдохнул? Пошли, работать надо.

Я не понимал происходящего. Я не верил своим ушам. Я едва сдерживал в себе рыдания. Мы вышли на улицу. Во дворе милиции рядом с моей машиной стояла машина Димы. Возле машин стояла мой следователь.

Дима подошел к ней, поблагодарил.

- Ты сам сможешь вести машину? — обратился он ко мне.

Он видел мое состояние, и я до сих пор благодарен ему за понимание. Мне было настолько одновременно тяжело и радостно, что я находился в раздвоенных чувствах: был здесь, с ним, в огороженном высоким забором милицейском дворике, и далеко за пределами понимания этой жизни.

Он посадил меня к себе в машину, и мы выехали со двора. За рулем моей машины ехал мой следователь. Двадцать минут мы добирались до центра Харькова, до здания УБОПа. Все эти двадцать минут Дима рассказывал о случившемся, о причинах и о последствиях.