Роман Василишин - Сверхновый завет

То есть, когда мы смотрим на «Жигули», бегущие по дороге, то мы одновременно осознаем две вещи:

Эта тачка создана для решения конкретной и вполне рациональной задачи — возить внутри себя лузера задешево.

Под капотом там стоит малосильный экономичный движок лошадей на 60–80.

Когда мы видим на трассе «Ламборгини», то две мысли нас посещают тоже, но иные:

Эта тачка создана для того, чтобы возить крутого парня к породистым девкам.

Под капотом у нее движок лошадей на 500 или больше.

Когда эти машины еще только задумывались, то, прежде чем дотронуться до первой детали на сборочном конвейере, была высказана и проработана идея массового или спортивного автомобиля, сконструирован и произведен требуемый двигатель. То есть, Творцами «автомобильной жизни» было создано «невидимое». И лишь затем эту идею воплотили во внешних формах малолитражки или спорткара.

Позже, когда простой обыватель, вообще не имеющий понятия о том, как создавалось «невидимое» в «Жигулях» и «Ламборгини», смотрит на воплощенный в металле готовый продукт, он прекрасно понимает, что перед ним два разных предмета, символизирующих различные явления, которые невозможно перепутать между собой. Если он сядет в «Жигули», то не поедет кадрить девчат под элитный ночной клуб, а если водрузится в «Ламборгини», то не отправится в Гарлем ночью, чтобы купить себе дозу марафета, как и не поедет искать себе подругу на стоянку трейлеров.

Этот наглядный пример ясно указывает, что чаще всего фенотип отражает внутреннюю сущность явления, а форма соответствует содержанию. Имея перед глазами «видимое», мы с огромной вероятностью можем судить о том, какими свойствами обладает его невидимая начинка. Если видим трехэтажный особняк, то соображаем, что за его стенами живут богатые и здоровые люди, хоть они для нас и невидимы, а если разглядываем хрущевку, то отдаем себе отчет, что там, скорее, прозябают бедные и больные.

Возвращаемся снова к человеческим расам. Давайте представим себе, что тело — это не случайно соединившиеся белковые молекулы, которые вдруг склеились в виде разумного негра или китаеза, породивших затем разное общественное устройство, разную этику, культуру и экономику. А если все обстоит наоборот? Если был изначальный замысел вылепить монголоида, белого, бушмена или негра, воплощенный на начальном этапе в форме структурированного сгустка какого-то витального поля, словно проектный чертеж и матрица, а тело уже создавалось строго по этому проекту при помощи, как образно выражается Юрий Мухин, «инструментального ДНК-чемоданчика». Не молекулы ДНК сами по себе, а именно не видимое нам витальное поле несет информацию о том, какая физическая оболочка нужна той или иной форме жизни, и именно это структурированное поле внутри сферы своего воздействия принуждает химические реакции протекать в той или иной последовательности, используя для молекулярного строительства универсальный ДНК-чемоданчик, годный для всех видов живых существ.

Потому, если живой полевой сгусток принадлежит хомяку, то он из аминокислот и нуклеотидов выстроит себе тело хомяка, а если сгусток поля принадлежит такой разумной форме жизни, как дельфин, то и тело из тех же аминокислот и нуклеотидов будет выстроено дельфинье, но не китовое и не человеческое, так как сама последовательность нуклеотидных сочетаний дельфиньего ДНК уже была запрограммирована в структуре этого витального поля.

Глядя на живое физическое тело, гораздо разумнее предположить, хоть это и ненаучно, что оно представляет собою не оживший комок случайно эволюционировавшей белковой слизи, а рационально спроектированный продукт, выстроенный по полевому лекалу не постижимой пока для нас сложности, и предназначенный исполнить какую-то собственную миссию. Именно для исполнения своей особой миссии в полевой форме жизни заранее запроектированы все необходимые органы тела и чувственно-интеллектуальный аппарат, который затем с этим телом взаимодействует всю жизнь.

Если мы видим перед собой шакала и волка, то при всей их внешней схожести всегда помним, что волк изначально создан для исполнения одной миссии, а шакал — для иной. Несмотря на то, что иногда внешние морфологические различия и не столь выраженные, глядя на тело живого существа, мы ясно понимаем, что разные формы жизни созданы каждая для исполнения своего предначертания, даже если они и способны к скрещиванию.

Но если мы замечаем, что внешние морфологические признаки различаются значительно, как у «Жигулей» и «Ламборгини», то разумно предположить, что и внутренняя полевая форма — Душа — будет сильно иной в каждом теле. Чем сильнее различаются живые существа по морфологии тела, тем сильнее отличается их природная миссия, сокрытая внутри. Нет смысла ни Природе, ни Богу создавать тела разной формы для исполнения одной и той же работы в материальном мире. Для наиболее эффективного исполнения своего предназначения по уже готовой матрице (структурированное поле) создается тело оптимальной формы. И лишь затем все отклонения от этой оптимальной нормы отбраковываются в процессе «естественного отбора».

У Природы никогда не было достаточного количества времени, чтобы методом случайного перебора молекулярных комбинаций — от неорганических химических реакций начала мироздания, усложняясь случайным образом вплоть до белковых соединений — создавать параллельно трехвершкового вьетнамца и трехаршинного масая лишь с той целью, чтобы они оба разносили пиццу. Тем более глупо объяснять их морфологические различия климатическим фактором. Откуда Природа или Бог во времена юрского периода могли знать, каким будет климат в Южной Африке нашей эры, где будто бы эволюционным методом перебора случайных комбинаций органических молекул должна появиться раса бушменов? Чушь! На подобный перебор вариантов потребовались бы квадрильоны квадрильонов лет, а климат в любой местности способен меняться по три раза за столетие.

Так в чем же смысл такого колоссального морфологического различия между разными человеческим расами, если не в их потребности адаптироваться к каким-то погодным особенностям местности? Конь и осел, волк и собака имеют между собой гораздо больше общего в морфологии, чем китаец, бушмен и негр. Коня и ослицу даже можно скрестить, как можно скрестить при желании тигра и львицу, волка и собаку. Но как только вы их скрестите, то мгновенно добьетесь в потомстве ухудшения породы обоих родителей. А ведь эти милые зверьки внешне куда больше напоминают друг дружку, чем папуас и скандинав или китаец и негр. Невозможно даже вообразить, что тела масая и какого-нибудь типичного камбоджийца создавались для решения хотя бы отдаленно похожих задач! Гораздо логичнее было бы предположить иное.