Марина Характерова - Кумиры. Беседы с замечательными людьми

– Раз у нас зашел разговор о русском языке, как вы относитесь к тому, что в последнее время в нем появилось много новообразований. Иностранные, нецензурные, жаргонные слова, брань проникают в литературу, на телевидение, в театр. Вам как литератору это мешает?

– Мне ничего не мешает, даже мат. Однажды, идя по улице, я услышала, как два подростка матерятся. Я не удержалась и, хотя знала, что это опасно, сделала замечание. Тогда один мальчик остановился и ответил: «Вы неправы. Это тоже часть русского языка». А потом прочитал мне лекцию о том, что такое мат, и как крепкое слово иногда помогает подтвердить свое намерение, свою мысль. Я растерялась, потому что в чем-то он оказался прав. Ломоносов когда-то сказал: «Не грамматика диктует поэзии, но поэзия – грамматике».

Я и сама очень люблю новообразования. Например, не «покупатель» и «охранник», а «покупальщик», «охраняльщик». Мы сами – творцы новых слов. Хочется освежать родную речь. Конечно, такие слова, как «консенсус», «префектура», «рейтинг» до какой-то степени искажают наш язык. Но они потом уйдут, как вместо «мокроступов» осталось «калоши». Все это должно произойти естественным образом. Что входит в нашу жизнь, приживается, – то и остается. Но иногда проще сказать слово иностранное, чем искать наше. Может быть, в русском языке надо поискать и вернуть какие-то слова. Я бы, например, заменила «префект» на «градоначальник». Нашли же слово «Дума» вместо «Парламент». Видимо, на первых порах, чтобы в жизни утвердились новые понятия, брали иностранные слова. Но я не смотрю на это драматически, – не надо спешить. Надо иметь терпение. Мы хотим за месяц или за год совершить то, что является частью исторического процесса.

– Ваше поколение, от имени которого вы выступаете, было романтично. Что вы думаете о сегодняшнем поколении?

– Они разные. Бывают хорошие дети, бывают плохие, бывают озорные, бывают спокойные. Я не вижу никакой тенденции, просто – новое время. Я живу рядом с Российским гуманитарным университетом и вижу, как молодые нервно сдают экзамены, как воюют они за каждое место, как они хотят учиться, хотя к этому очень много преград, ибо образование стоит очень дорого. Когда мой внук сдавал вступительные экзамены в РГГУ, то первый поток он завалил. Бабушки, дедушки и мама стали думать о том, как его «просунуть». Но внук оказался умнее нас всех. Он размножил свои документы и во второй поток сразу подал на пять факультетов. Это стоило ему таких нервов и затрат! И все-таки на один факультет он поступил. Просто наша молодежь нынче думает о том, чтобы приобрести профессию, за которую платят деньги, – время такое. Конечно, есть и другая молодежь:

– К сожалению, с такой молодежью многим тоже приходилось сталкиваться. Как же так получилось, что у людей духовного накала выросли бездуховные дети?

– А время что, очень духовное!? Кто заботится о духовной жизни? Сегодня все только болтают о культуре, но ничего для нее не делают. Когда я была молодой, нас заставляли ходить в Эрмитаж, поступать в кружки, изучать основы изобразительного искусства. Нас всех поголовно учили в музыкальной школе, кого надо и кого не надо: это было дешево, доступно и возможно. Мой сын учился в музыкальной школе, рядом в той же школе училась дочка официантки. Изучали языки. Сейчас на многие вещи смотрят утилитарно, прагматично. И это неплохо, потому что выучиться и сидеть на шее родителей – это не годится. У нас еще общество и государство переходного периода. Он очень сложный. Поэтому надо еще ребенка вести по жизни, воспитывать, чтобы он что-то умел, что-то мог.

Например, моя внучка занимается танцами, изучает английский язык, учится играть на гитаре. Говорит, когда вырастет – будет министром, и у нее обязательно будет серебряный «Мерседес». Это все нормально. Она живет в обществе. Другое дело, что я постоянно читаю ей Пушкина, разговариваю с ней. Она учит наизусть стихи. Может, она и не поймет пока чего-то, ей всего десять лет, но планочку надо всегда слегка завышать. Пусть ребенок еще не понимает, но он ощущает, что это прекрасно, и тянется к этому. А в итоге – все, что в детстве вошло в него – все и останется. Но я не могу отвечать за весь этот мир, в который выходит моя внучка каждый день: на улицу, в класс, к подружкам, – он живет по своим законам. Я не вижу ничего страшного в том, что моя внучка иногда красит ноготочки, она кокетлива, хочет хорошо одеваться. Сейчас есть такие возможности, которых раньше не было. Она уже сейчас настоящая женщина. Пусть лучше считает себя красавицей и королевой, как она сама себя называет, чем убогой и несчастной.

– Забота о внуках не мешает работе? Ведь вы – 1-й секретарь Союза писателей Москвы. Где находите на все это силы? Как все это удается совмещать?

– Кто-то должен заниматься тем, чем я занимаюсь. Наверное, это мое назначение.

– А стихи? Про них не забываете? Помните свои строчки: «задыхаюсь стихами, чтоб жизнью дышать»? Сегодня писать продолжаете?

– Это для меня нормальная вещь, как есть, пить, умываться.

– У вас есть такие строчки: «Художник по нутру неприручаем». Откуда у вас это ощущение независимости?

– Я ни от кого не завишу. Меня нельзя купить. Мы живем по законам совести и по правилам таланта, потому что ты пишешь не то, что хочешь, а то, что стучится тебе в сердце каким-то непонятным тебе образом – это знаковые моменты жизни общества и духовной жизни. Я получаю иногда большие деньги, но каждый раз понимаю, что не они решают мои проблемы.

Наверное, я завишу от своей любви к тому, кого люблю. Я завишу от Отечества. И это, наверное, самая безответная любовь…

– Некоторые говорят: «Поэт ни в коем случае не должен касаться политики…» Но уход от политики – это во все времена вещь невозможная, утопическая. Есть ли у вас человеческий интерес не только к внутреннему, поэтическому миру, но и к внешнему?

– Я много раздумываю о том, что происходит с нашей страной. Думаю, нам не нужна была шоковая терапия. Не слишком ли дорогую плату мы заплатили за то, что у нас мгновенно появились товары? Как по мановению волшебной палочки мы перешли в новый мир, и почти 70 миллионов людей обнищали. Их никто не предупредил, что они будут не нужны. Я очень сострадаю людям, и все шаги, направленные на повышение пенсий и жизненного уровня, я расцениваю весьма положительно.

– Да, безобразия и хаос, о которых вы говорите, творятся не только в повседневной жизни, в экономике, но и в душах и умах людей. Римма Федоровна, как вы думаете, заживем ли мы когда-нибудь по христианским законам?