Александр Архангельский - Человек в истории

На страницах дела № 2912 через допросы нескольких свидетелей следователи пытаются установить один из «контрреволюционных эпизодов». Касался он, казалось бы, бытовой ситуации: в июле 1936 г. Бендюков Д. Е., Шастин Н. К., шофер Шастина Н. К. и некий Василий Иванович выехали вечером на рыбалку на реку Миасс. Распили бутылку наливки около костра, Шастин Н. и шофер пошли спать, а Василий Иванович стал ругать советскую власть, «потом перешел к злобным выпадам по адресу т. Сталина. Меня это взорвало и я схватил его за шиворот и придавил к земле. Он продолжал твердить свое, я же кричал: “ты сволочь, контрреволюционер” и т. п. Шофер тут же проснулся и закричал на Вас. Ив. “чего лезешь со своими разговорами”», — рассказывал Д. Е. Бендюков. Вина Николая Шастина состояла в том, что он не мог не слышать, а делал вид, будто бы спал. Впоследствии этот эпизод Д. Е. Бендюков использует для убеждения следователей в своей невиновности: «Я доказал дракой у реки, что я не враг, я люблю Родину и ее вождей».

Признавалось антисоветским и мнение братьев Шастиных о политике в деревне. Николай Шастин в показаниях свидетельствовал: «В 1932 г. в Москве брат Григорий рассказывал мне о якобы массовом голоде, уходе крестьян из деревни, кулацких восстаниях, расценивая это как результат неправильной политики партии в проведении хлебозаготовок 1931 г. на Украине». Другой свидетель рассказывал: «Из конкретных, запомнившихся мне разговоров в период 1933 г. можно указать на контрреволюционные заявления Шастина Григория и Шастина Николая о неправильной политике партии в деревне в области коллективизации. Они считали, что партия взяла слишком быстрые темпы обобществления сельского хозяйства, что приводило к массовым перегибам, голоду и другим ненужным жертвам в деревне ».

Городских врачей в те годы часто направляли для работы в сельскую местность. Как врач Г. К. Шастин видел последствия коллективизации, о чем также говорили допрашиваемые свидетели: «Примерно в начале 1933 г. Шастин Г. рассказывал, что он ездил с бригадой врачей на борьбу с “септической ангиной”, что всякие комиссии, врачебные бригады ищут возбудителя этой болезни, усиленно стараясь доказать, что она инфекционная, а на самом деле, заявил Шастин Г., возбудители тут не причем, просто люди умирают с голода, до того их довели хлебозаготовки». В доказательство Григорий Константинович приводил тот факт, что никто из медработников не заболел, потому что у них был с собой белый хлеб и другие продукты питания. Свидетель добавил, что Г. К. Шастин утверждал: «…все медработники не заявляют открыто о том, что причина болезни голод, только потому, что боятся так говорить, но все якобы прекрасно это понимают, не исключая и представителей органов ОГПУ, которые также понимают, что всё дело в недоедании».

Официальная точка зрения Наркомздрава говорила о том, что септическая ангина — это новый, еще неизвестный вид инфекционного заболевания.

Изнурительные допросы следовали с завидной частотой. Мы попытались сделать подсчеты, когда обвиняемые теряли стойкость и подписывали признательные документы. Это происходило, как правило, не ранее двадцатого допроса. Так, Д. Е. Бендюков 14 октября 1936 г. заявил: «В 32–36 гг. антипартийные и антисоветские разговоры с Шастиным Гр. и Шастиным Ник. я объясняю потерей классовой бдительности <���…>. Я их рассматривал, как разговоры о трудностях; или перегибах в политике партии — не понимал, что этим сколачивается к<���онтр>р<���еволюционная> троцкистская группа». Судя по стилю изъяснения, который мы наблюдали в ответах Д. Е. Бендюкова ранее, такие обороты ему совершенно не были присущи, но он уже готов к признаниям. В протоколе допроса от 21 октября 1936 г. Д. Е. Бендюков на вопрос о том, признает ли себя виновным, отвечает: «Да, я признаю себя виновным в том, что являлся участником контрреволюционной троцкисткой группы на ЧТЗ в составе Шастина Николая, Шастина Григория и меня — Бендюкова.

Вопрос: Организатор кто?

Ответ: Шастин Николай.

Вопрос: Охарактеризуйте контрреволюционные разговоры эти.

Ответ: Шастин Н. и Шастин Г. давали троцкистскую оценку положению внутри партии, считая, что настоящей демократии в партии нет (последняя часть фразы в протоколе подчеркнута. — Ю. Ф. )».

И далее полилось: «втянут… не осознал… колебался» и т. п.

Любопытно, что в тот же день Даниил Евдокимович пишет заявление об отказе от показаний, мотивируя это тем, что ранее «подписал, потому, что было тяжелое моральное состояние и хотел ускорить следствие».

Г. К. Шастин «признался» в своих преступлениях достаточно быстро. Уже 28 августа 1936 г. в протоколе допроса читаем в начале допроса:

«Вопрос: Вам неоднократно предъявлялись показания, что Вы вели контрреволюционные разговоры.

Ответ: Еще раз заявляю, что никаких к<���онтр>р<���еволюционных> и антисоветских разговоров я не слышал, ни от брата Шастина Николая, ни от наших общих знакомых».

Григорий Константинович все категорически отрицает. Но следом идет вопрос: «Вот вам показания брата Шастина Николая, что в Вашем присутствии велись к<���онтр>р<���еволюционные> разговоры. <���…> Предлагается Вам еще раз дать следствию правдивые показания (последняя фраза в протоколе подчеркнута. — Ю. Ф. )». А далее «полилось рекой» признание, торопливо записанное следователем посредством казенного официального языка, который совсем не был характерен для Г. К. Шастина, с выделением наиболее значимых мест: «Считаю, что мое запирательство в дальнейшем бесцельно, признаю себя виновным в том, что я входил в к.р. троцкистскую группу, существовавшую на ЧТЗ. Собираясь друг у друга, мы подвергали клеветнической критике мероприятия ЦК ВКП(б) в области внутрипартийной демократии (последние три слова в протоколе подчеркнуты. — Ю. Ф. ) <���…>. Мероприятия партии и правительства в области коллективизации <���мы называли> неправильными <���…> коллективизация проводится насильственным путем, вопреки желанию трудящихся крестьян. Также критиковались мероприятия обкома в частности руководство промышленностью в частности указывалось на то, что обком слишком вмешивается в работу тракторного завода. Вместе с этим высказывалось сочувственное отношение к исключенным из ВКП(б) за участие в оппозиции».

Ну, и следом, как полагается, Г. К. Шастин перечислил состав контрреволюционной троцкистской группы.

Справедливости ради надо напомнить о тех деталях, которые мы разглядели на страницах следственных дел. Например, то, как на соседних страницах отличается подпись подследственного — на одной уверенная, ставшая за время работы с делами нам привычной роспись, а на другой — то ли рука дрожала, то ли перо в руке не держалось: корявая укороченная непривычная роспись. Мысли о физическом воздействии на подследственного не покидали нас на протяжении всего исследования.