Рута Ванагайте - Свои. Путешествие с врагом

(52,6 % населения местечка).

Еврейский Новый год – 7–8 октября. Из Вильнюса прибыл Особый отряд. Тридцать мужчин.

Как записано в протоколах допросов членов Особого отряда, 7 октября 1941 года на грузовике из Вильнюса расстреливать евреев из Швянчёниса и окрестных населенных пунктов прибыли эти сыны Швянчёнского края: Губертас Денинис, Стасис Чепонис, Дионизас Голцас, Владас Клюкас, Владас Буткунас [170] LYA, K-1, ap. 58, b. 47746/3, t. 3, p. 115–116. .

Свидетельствует Юозас Буткявичюс, кормивший расстрельщиков:

В то время когда расстреливали людей я работал заведующим складом в Швянчёнельском литкоопсоюзе, выдавал продукты столовым и ресторанам города Швянчёнеляй. В день расстрела руководитель кооператива Дуденас сказал мне, что несколько дней надо будет кормить какой-то откуда-то прибывший отряд военных. Что это был за отряд и откуда прибыл – мне не объяснил, сказал только, что надо будет накормить их обедом в зале вокзального буфета в Швянчёнеляе, и велел мне дополнительно выдать продовольствие со склада кооператива на тридцать человек.

Я захотел посмотреть, что за люди были эти убийцы, и около 13 часов пошел на вокзал, где в зале буфета был приготовлен для них обед. Убийцы прибыли в двух открытых грузовиках. Все были в военной форме, однако какой армии – теперь не припомню. Убийц было, наверное, человек тридцать. Пообедав в буфете, они сели в грузовики и поехали в сторону полигона, где до вечера снова слышались выстрелы. […]

Сейчас не помню, в какой из дней расстрела смертников руководитель кооператива Дуденас в разговоре со мной сказал, что есть приказ (чей – не упомянул) организовать ужин для убийц.

Узнав от Дуденаса, что ужин будет устроен в ресторане, расположенном на улице Калтанену, я посоветовал ему отпустить официанток, сказав, что пьяные убийцы могут приставать к молодым девушкам. Насколько я помню, Дуденас так и сделал, направив для обслуживания убийц пожилых женщин из числа работниц ресторанной кухни.

Теперь вспоминаю, что приказ организовать ужин для убийц Дуденасу мог дать городской бургомистр Циценас [171] LYA, K-1, ap. 58, b. 47746/3, t. 3, p. 115–116. .

Свидетельствует Юодис-Черняускас:

Осенью 1941 года, это могло быть в конце сентября или начале октября, точно не помню, я увидел идущий по улице Адутишкё отряд пьяных мужчин. Они шли не в строю. Их было примерно двадцать-тридцать человек, одетых в военную форму бывшей армии буржуазной Литвы, одни были вооружены армейскими винтовками, другие автоматами. По тротуару шел мужчина, одетый в немецкую офицерскую форму. Некоторые из них были сильно пьяны и кричали. Один из них орал, что он Степка Мелагянскас или Степка Мелагенский, теперь точно не помню. Он орал: мне этот город знаком. Он и другие кричали на литовском языке.

Когда они появились, местные стали говорить, что из Швянчёнеляя прибыли отдохнуть “ žydšaudžiai ”, которые расстреливали граждан еврейской национальности.

8 и 9 октября 1941 года на Швянчёнельском полигоне были расстреляны 3476 человек. Арифметика проста: каждому из тридцати членов Особого отряда досталось убить по 115 человек.

Мы в центре Швянчёниса, у самого гетто. В местном краеведческом музее нас встречает одна из его начальниц.

Спрашиваем о Холокосте. Сотрудница музея: “Почему все время поднимается этот вопрос, есть же другие вопросы. Мы должны разбираться не только с еврейскими, но и со своими обидами. Для местных жителей этот вопрос не очень актуален. Мы и так много сделали, ни один район Литвы столько не сделал”.

(Позже, ближе к осени, мне довелось слышать речь этой музейной начальницы, в которой она поминала жертв убийств в Швянчёнисе. Начальница вдохновенно говорила, что в 1941 году для еврейского гетто была выбрана самая красивая, центральная площадь города, и оттуда евреям открыли целых двое ворот в вечность…)

Сотрудница музея дала нам бесплатное пособие для учащихся, и еще я купила брошюру “Евреи Швянчёнского края”. Осмотрели мы и стенд, посвященный Холокосту: там размещены очки, кошелек и еще несколько предметов – все, что осталось от 3476 убитых на Швянчёнельском полигоне. Во всех изданиях одни и те же фразы – неопределенно-личная форма глагола: “7–8 октября 1941 года в лесу вблизи Швянчёнеляя была уничтожена еврейская община Швянчёнского края”… “были согнаны”… или – “палачи равнодушно убивали детей”… Кто гнал? Кто убивал? Кто эти палачи?

Неопределенно-личная форма исчезает, когда начинается разговор о спасителях. Уже не пишется: “были спасены”. Пишется куда конкретнее: жительница города Швянчёнис Елена Сакалаускене спасла, и т. д. (“Евреи Швянчёнского края”. Тетрадь для практических работ).

Останавливаемся у магазина, за которым должен быть поворот к полигону. Эфраим видит во дворе старушку, она еле ходит, но лицо ясное и умное. Осторожно спрашиваю, где здесь полигон и помнит ли она, как все произошло.

Швянчёнельская старушка:

Видела, как гнали… Ой, как жалко, что евреечек не спасли. Мы с мамой жили в деревне Падумбле. С евреями хорошо уживались, они нам муку давали в долг. У Бентскиса две девчушки были, примерно лет пятнадцати и семи. Когда их мимо вели, все с оружием, мы с мамой плакали, что не можем маленьких девочек спасти. Как отнять – все с оружием. А если бы раньше забрали, спрятали бы в подвале. Много кто взял бы еврейских детишек, но боялись. Не немцев боялись, своих. Свои не скажут, так немцы и не узнают… Страшные дела были. Озверели люди. Потом, когда расстреляли всех там у озера Шалнайтис, говорят, на полигоне два дня кровь из земли сочилась. Кто все это видел, уже перемерли, а другие, кто помоложе, только выпить хотят. И не кумекают ничего, и знать не хотят.

Кто стрелял, спрашиваю у старушки.

Стреляли все, кто хотел, – отвечает она. – Никто не мог остановить. Как ты взбесившихся остановишь. Они разве что ксендза боялись.

Спрашиваю, как ее зовут. Старушка называет свое имя, но просит, чтобы мы никому не называли. Мне жить надо, а я одна живу, говорит она. Разумеется, не скажем. Прощаемся. Оставляем ее плакать по ту сторону забора, у порога домишки. Оплакивать девчушек Бентскиса, которых они с мамой 75 лет назад так и не спасли.

Памятник жертвам на полигоне у Швянчёнеляя установлен в советское время (1961 год).

В 2001 году мемориал обновлен на средства английского посольства, написано в музейном буклете. Молодцы англичане…

Эфраим: Меня шокировало то, как близко к месту массовых убийств живут люди в Линкменисе. Поселились в таких местах, где под землей лежат убитые, и живут себе как ни в чем не бывало. Как будто эти убийства – вполне рядовое событие.