Эрнест Буйвид - Латвийский путь: Из Российской империи в СССР и ЕС. Легенды и действительность (Путевые заметки )

Может быть будущее светло, безоблачно и прекрасно?

Отнюдь нет. Продолжается временное затишье. Но процесс идёт, общество радикализируется, а экономически и политически Латвия постоянно проигрывает во всём всем своим соседям и конкурентам.

Почему она оказалась такой не боеспособной в этом конкурентном мире?

Она не учится. В 1991 году, начиная новую жизнь, Латвия пренебрегла пятидесятилетним опытом мирового развития, пренебрегла собственным печальным опытом государственного строительства первой республики и решила вернуться на 70 лет назад, в 1922 год. И причиной этой фантастической «мертвой петли» в политике было совершенно незначительное в государственных масштабах обстоятельство заокеанским, когда-то нашим, но сбежавшим и вернувшимся соотечественникам, понадобились юридические основания, чтобы вернуть себе национализированные более пятидесяти лет назад (!) дома. Для этого была восстановлена исторически изжившая себя республика 1922 года. И дома действительно вернули, что из этого вышло все знают, а мы сейчас продолжаем жить в этой республике, вытащенной из музея старины, хотя ещё в двадцатые годы она показала свою нежизнеспособность и была ликвидирована в 1934 году одним из её авторов-основателей К. Ульманисом, который распустил сейм и отменил конституцию 1922 года. И необходимость этого шага была настолько очевидной, что этому никто не сопротивлялся. «Kritusi ir visa nebrīvība, visa atkarība, apspiešana un netaisnība» сказал тогда К. Ульманис по этому поводу. И сорвал бурные аплодисменты. Такие ясные слова не государственном языке все могут понять. Те, кто совершенно не понимает государственного языка — могут просто посмотреть вокруг — они увидят тотальную коррупцию, разворовывание и распродажу государства — именно то, что подвигло К. Ульманиса на его поступок уничтожение этой, воскресшей теперь опять, системы. И ЛР в 1934 году рухнула совершенно от внутренних причин. Ведь ни Молотов, ни Риббентроп, ни даже Чемберлен или Черчилль в этом совершенно не участвовали! И смешно слушать рассуждения о том, что кто-то виноват в разрушении Латвийской республики и должен извиняться. Просто «vecā iekārta, vecais tērps mums vairs nederēja». Так сказал Ульманис.

А в 1991 году Латвия просто вернулась в исходную точку на 70 лет назад, в 1922 год, восстановила все свои, оказавшиеся уже тогда не состоятельными, конституцию и законы и поехала по старой колее второй раз, старательно всё повторяя. И вот уже опросы показывают — народ уже опять хочет «твёрдую руку». Пришло время Ульманиса. Только Ульманиса вот пока негде взять — ведь Ульманис в Америку не сбегал. А в Союз уже вступили… Всё правильно. Если едешь по старой колее — известно, куда приедешь. Остальное впереди.

Республика повторяет свой трагический путь, приведший к её гибели в 1934 году. Нам говорят, что у нас постоянно изумительно растёт ВВП, но куда девается этот рост — не известно. Денег государству не хватает ни на что, кроме повышения зарплат чиновникам и депутатам и создания новых департаментов. В медицине — катастрофа, закрываются больницы, народ уже боится вызвать скорую помощь, лекарства дорожают на 30 % в год. Инфляция уже опять съедает накопления. Всё распродав, правительство уже обсуждает — а не продать ли и долю акций 1200 предприятий, которую получил Пенсионный фонд, для финансирования пенсий, это при том, что средняя пенсия постоянно отстаёт от прожиточного уровня.

Национальные меньшинства пока спят, но правительство не жалеет сил, чтобы их пробудить, раздразнить и побудить действовать. И это делается настолько целеустремлённо, что кажется — это его главная жизненная задача. Вопрос возникает КТО поставил эту задачу и КТО оплачивает эту работу? Чем это может кончиться, можно понять из судьбы довоенной Чехословакии, которая очень была похожа на Латвию. В ней чехи составляли около половины населения, остальная половина — немцы, словаки, венгры, поляки. Но во всей власти везде абсолютно доминировали чехи. Как в Латвии. В один прекрасный момент этот котёл забурлил у немцев кончилось терпение. Вмешался Гитлер, и Чехословакии не стало. Европа, в полном соответствии со своей практикой, следила только за тем, чтобы это не затронуло её мир.

В общем — есть много информации к размышлению о нашем ближайшем будущем. Не ясно только — есть ли мозги для этого. И не ясно — допускают ли те, кто поставил задачу, шевелить этими мозгами? Или просто, как сказал Павел I — «Солдат есть простой механизм, уставом предусмотренный». И наше правительство тоже такой простой механизм, и что ему следует делать тоже уже предусмотрено?

Экономические, и не только, проблемы государственного языка.

В сентябре 1991 г Латвия получила, наконец, такой государственный джентльменский набор — независимость и государственный язык. Государственный язык она уже имела года два, а независимость ее в сентябре признал СССР, после этого — США, а затем все остальные. Уйдя от СССР, Латвия более десяти лет потратила на то, что рассказывала всем встречным, какой это хороший товар — независимость, и как весьма опасный и нахальный сосед хочет её утащить и, чтобы это не случилось, надо её (независимость) срочно сдать в ЕС и НАТО. Чем совсем украдут, пусть лучше хорошие люди попользуются. В ноябре этого года процесс успешно завершился — НАТО сказало, что оно не возражает освободить нас от такого отягощающего нас приобретения, хотя и не бесплатно и деньги вперёд. Наши обрадованные руководители о цене быстро сторговались и дали по этому случаю бал и даже хотели учредить государственный Праздник Вступления в НАТО, чтобы можно было веселиться ежегодно, но после горячего обсуждения согласились посвятить этому приятному событию близлежащий праздник — День Лачплесиса. Наполнить его новым современным содержанием. С независимостью вопрос таким образом удачно завершился. НАТО организация солидная — несомненно сможет распорядится ею наилучшим образом. А платить за это нам надо всего-то 2 % ВВП — каких то 87 млн. латов. Если взять их от пенсионеров, то получается то всего по 136 латов с пенсионера в год. Ведь не чемодан на хранение сдали, а независимость, за такое дело каждый пенсионер с радостью согласится отдать всего то двухмесячную пенсию.

Теперь у нас осталась только одна святыня, наш символ и предмет разговоров и почитания — государственный язык. Во многих государствах есть свои национальные символы, которые почитаются, защищаются и лелеются. В Китае это — панда, в Новой Зеландии — птица киви, в Индии — священные коровы, у нас — государственный язык. В общем, в мире навалом всяких языков, более 2500 — и государственных и не государственных, общая черта всех их — то, что они являются способом общения — на них говорят. Наш в этом ряду стоит совершенно особо — это язык, о котором говорят. Говорят о нем на всех языках — на эстонском, литовском, русском, английском, немецком, французском, шведском и так далее, и так далее. И на самом латышском. Что говорят? А говорят о нем одно — какой это великий и уникальный язык и как его надо защищать и укреплять. Говорят об этом постоянно, например наш президент Вайра Вике-Фрейберга в декабре этого года последний раз говорила об укреплении государственного языка 3 декабря.