Илья Кормильцев - Non-fiction

ЛМ:Ваша нашумевшая книга «Невесты Аллаха» сейчас издается в других странах и на других языках?

ИК:Да, вышла в Италии, в Австрии для стран немецкого языка, есть уже голландское издание. Книга хорошо конвертируется на европейском рынке. Эта книга не совсем обычна для нас, потому что автор придерживается достаточно традиционных либеральных взглядов. Но, как честная журналистка, Юлия Юзик рассказала очень много вещей, которые было интересно опубликовать. Хотя общий тон автора не совсем характерен для нашего издательства, нас интересовало донесение определенной информации.

ЛМ:Издательство продолжает эту тему?

ИК:Да. Мы издали роман «Исламский прорыв» Дмитрия Ахтяра. В исламе он принял имя Муслима и сейчас воюет в Ираке на стороне повстанцев. С ним нет никакой связи уже около 9 месяцев, и неизвестно даже, жив он или нет.

Роман «Исламский прорыв» в России, наверное, является единственным художественным и, более того, детективным экшен-текстом, триллером, написанным с четких идеологических и пропагандистских позиций салафизма — такой Джеймс Бонд по-вахабитски.

Но есть и другая литература, где отражена веселая сторона исламского вопроса. Издательством опубликован иронический детектив с замечательным следователем Невского шариатского суда города Санкт-Петербурга Абдуллой Быхиным, который ведет следствие в полном соответствии с суфийскими притчами, шариатом, Кораном и сказками о Ходже Насреддине. Автор, мусульманин, востоковед и юрист, знакомит читателя с исламским судопроизводством.

Очень интересен и автор рассказов и повестей Герман Сабдулаев, книга которого «Я — чеченец» должна выйти этой весной. Пишет очень болезненную военную прозу, очень страшную. Его позиция не прочеченская, не прорусская, она просоветская: «Зачем вы разрушили этот хрупкий мир, который был?» — Сабдулаев пишет от лица поруганной, растоптанной нации, которая никогда уже не будет прежней. Было взорвано братство между самими чеченцами, народ раскроен изнутри, как русский народ после революции и гражданской войны. Автор не занимает ни чьей стороны, кроме стороны правды.

Да, мы будем продолжать исламскую тему. Она для нас очень важна. Я сам сейчас активно участвую в становлении светской исламской литературы в России, как председатель жюри конкурса художественной исламской литературы «Исламский прорыв», который состоится в феврале-марте этого года.

ЛМ:В Эстонии ты бывал не один раз. Как ты оцениваешь ситуацию в Прибалтике?

ИК:Мне кажется, что вся Восточная Европа находится в очень сложной полосе своего существования. Ей, правда, не привыкать — это в каком-то смысле ее участь на протяжении веков. И Эстония тоже всегда между разными силами, разными ветрами.

Для меня самый главный смысл существования Прибалтики сейчас выражается в том, что Прибалтика стала для русской культуры и для русского языка «островом Крымом» нынешней эпохи. То есть в ней возникла какая-то другая русская литература, другой русский язык, другая русская культура, как во всех странах, где есть русская диаспора за пределами России, из чего может родиться очень интересная и очень позитивная вещь.

Без войны, без революции возникла новая эмигрантская культура, и Прибалтика — один из ее центров. Это очень важный дестабилизирующий в положительном смысле фактор, который будет постоянно разъедать попытку создать некую новую универсальную русскую идеологию, русскую национальную идею.

Зарубежная русская диаспора — важный сдерживающий балансирующий фактор, который может сыграть важную роль в дальнейшем развитии политической и культурной ситуации в самой России. И Прибалтика, безусловно, один из элементов этого противовеса, который ограничивает реставрационные имперские потуги Кремля.

ЛМ:Каковы дальнейшие планы издательства?

ИК:В такой бурной стране, как наша, никто не может предсказать, что будет даже через неделю. Но пока мы продолжаем деятельность в издательстве и надеемся, что нам удастся в ближайшее время запустить журнал левой направленности, который, я уверен, определенной группой людей будет востребован, и очень ожидаем.

Этим планам не суждено было сбыться. Испытывая внешнее официальное давление, издательство не смогло продолжать свою деятельность. Финансовые резервы были израсходованы, реализация продукции прекращена, издатель оказался в сложных отношениях с властью, сотрудники разбрелись по другим «проектам». А через полгода после этого интервью уже совсем больной Кормильцев уехал из Москвы в Лондон. Он не верил в смертельный исход, хотя уже тогда близким было понятно, что Илья обречен.

После его смерти наконец-то пришло официальное признание. В новостных шоу российских СМИ эту смерть определили в список «смертей года», наряду с известными и уважаемыми именами почивших в 2006 году деятелей науки и культуры, написали кучу статей о талантливом поэте и официально провозгласили достоянием российской культуры. Вот уж поистине, нет пророка в своем отечестве, пока он жив.

ДТ:Илья Валерьевич, сейчас поднимался к вам в издательство на лифте в компании одного брателлообразного персонажа. Он, услышав на охране, что я иду к вам, начал вслух размышлять: «На чем люди деньги зарабатывают, не понимаю. Книжки какие-то непонятные печатают. Сатанисты к ним ходят». И внезапно его осенило: «А их Сорос, наверное, финансирует». В связи с недавним шпионским скандалом подобные умозаключения не кажутся вам угрожающими?

ИК:Да, если бы Сорос нас спонсировал… Нет, никакие неправительственные организации нам денег не дают. Шпионы тоже. Как говорится, скажите, где завербоваться, и мы сходим туда. Очевидно, ваш собеседник из лифта просто не понимает, что у людей могут быть иные, принципиально отличные от его, взгляды на жизнь. Отсюда и подозрения. А вообще шпиономания — это проявление психической патологии. Как и любая, впрочем, мания. Люди, ею страдающие, убеждены: то, что им не нравится, не может происходить стихийно. Непременно за всем за этим скрываются злокозненные силы. Строго говоря, и эта параноидальная точка зрения не является полностью ложной. Мир — сложное сочетание сознательных поступков и стихийных процессов. Беда наступает тогда, когда шпиономания становится главным, а порой единственным фактором, определяющим видение реальности. Как бы подразумевается: «Все, что у нас есть плохого, придумали враги». Россия не раз проходила через такие формы массового психоза. Казалось бы, пора задуматься, заняться изживанием этого комплекса. Однако, как говорят психиатры, бред — это картина реальности, не поддающаяся коррекции при помощи логики. Поэтому воспоминание о том, что официальная параноидальная истерия не приносит ничего хорошего, не помогает избавиться от новых приступов этой болезни.