Александр Тарасов - Написанное болью

Троих рабочих завода "Молдавкабель", которых везли в больницу, лично застрелил опоновец Василий Шефаль. Несколько десятков жителей села Гиска вывезли в неизвестном направлении. Не вернулись. На подконтрольной территории в районе улиц Комсомольская, Кавриаго и Победы опоновцы выселили людей из квартир на улицу. Исключительно "русскоязычных". Ворвавшись в квартиру пенсионера Абрамова, который ни за что не хотел открывать дверь, застрелили не только его, но и кошку. Кошка тоже оказалась "русскоязычной". В микрорайоне Борисовка задержали троих детей и стали допрашивать, за кого они: за Молдавию или за Приднестровье? Двое старших сообразили, с кем имеют дело, а самых маленький, десятилетний, сказал, что он за гвардейцев, потому что у него отец гвардеец. Расстреляли в упор. В переулке Лермонтова на глазах у матери разорвало двоих детей.

Опоновцы поймали пятнадцатилетнего пацана, подвозившего на мотоцикле гвардейца. Гвардейца расстреляли. Мальчишку избили, вырвали губу и распяли на столбе. Многих, кстати, распинали на столбах и деревьях. Только не гвоздями, как в Евангелии, а классически - веревкой и проволокой. И Бендеры порой напоминали захваченный римлянами Иерусалим" (с. 166, 167).

И стремительно прозревающий Бершин заключит: ":приходили на память слова Антонеску: "Меня не волнует, войдем ли мы в историю как варвары. Римская империя совершила целую серию варварских актов по отношению к современникам, и все же она была самым величественным политическим устройством:" Потомки римлян возрождали римские традиции" (с. 167).

Фигура Антонеску всплывает в книге, разумеется, не случайно. Фашистская Румыния времен Антонеску - это и есть идеал молдавских православных демократов. Как, естественно, и румынских. Вспоминаю рассказ одного знакомого журналиста, в те времена - ответсека "Недели". Было это году в 1997-м. Какая-то американская или немецкая корреспондентка попросила его помочь связаться с румынским посольством - она собирала материал о терроре в Румынии во времена Антонеску и, в частности, о еврейских погромах. Мой знакомый ей помог. Результат был феерический. В посольстве их вежливо приняли и, честно глядя в глаза, сообщили, что никаких репрессий (и уж тем более погромов) при Антонеску в Румынии не было, что режим Антонеску был самым что ни на есть демократическим, героически противостоял окаянному большевизму, что никакого румынского фашизма в природе не было, а сам Антонеску был подло оклеветан злодеями-коммунистами и пал жертвой их послевоенного тоталитаризма. Иностранная корреспондентка осталась в недоумении, а мой знакомый по дороге из посольства озвучил весь набор русских ненормативных слов и выражений, какой знал:

У Бершина в книге помещена интерлюдия, в которой действуют Антонеску и его присные. Вот некоторые цитаты из генерала, а затем маршала Антонеску (все взяты из документов, хранящихся в Центральном Архиве Республики Молдова): "Нужно больше расстреливать. При самом незначительном сопротивлении со стороны населения - расстреливать на месте. Фамилии казненных обязательно публиковать. Пусть все знают, что мы играем всерьез и по-крупному: население Бессарабии нужно подвергнуть тщательной проверке. Подозрительных и тех, которые выступают против нас, нужно уничтожить: Ни один еврей не должен оставаться в селах и городах, их следует интернировать в лагеря: особо опасных - расстреливать: Превыше всего - интересы румынского государства! И эти интересы требуют выкачивать из Транснистрии как можно больше для покрытия экономических нужд войны и особенно для проведения будущих операций, чтобы мы могли прокормиться за ее счет!" (с. 54-55, 56-57).

А вот как полностью звучит уже вспоминавшееся Бершиным высказывание Антонеску о варварах и Римской империи: "В сентябре 1941 года на заседании правительства Румынии Антонеску заявил буквально следующее: "Рискуя быть не понятным некоторыми традиционалистами, которые, возможно, имеются среди вас, я выступаю за насильственную миграцию всего еврейского элемента Бессарабии и Буковины, его нужно выставить за пределы наших границ. Я также за насильственную миграцию украинского элемента, которому здесь нечего делать: Меня не волнует, войдем ли мы в историю как варвары. Римская империя совершила целую серию варварских актов по отношению к современникам, и все же она была самым величественным политическим устройством. В нашей истории не было более подходящего момента. Если нужно, стреляйте из пулеметов" (с. 59).

Исторические экскурсы - вообще вещь полезная. Ох, сколько раз пеняли 10 лет назад молдавские фашисты и их московские сторонники (вольные или невольные, вроде Померанца) большевикам на разгон Учредительного собрания и расстрел манифестации в его поддержку. А вот в книге Бершина читаем: "6 января 1918 года румынские войска перешли Прут и открыли военные действия против России. А съезд крестьян Молдавской Республики, потребовавший вывода румынских войск, был просто-напросто расстрелян. Кроме того, были расстреляны те депутаты Совета (имеется в виду Совет страны, "Сфатул Цэрий", провозгласивший себя высшей властью в тогдашней Бессарабии. - А.Т .), которые также выступали против румынской оккупации" (с. 45).

А населению Бессарабии при румынах жилось так "хорошо", что даже те самые депутаты "Сфатул Цэрия", которые в декабре 1918 г. приняли решение о присоединении к Румынии, в июле 1924-го в "Меморандуме группы бессарабских сенаторов и депутатов парламента королю Румынии Фердинанду I" написали: "Ваше Величество, уже 6 лет Бессарабией управляют таким образом, каким невозможно сегодня управлять даже черными колониями Африки.

Под режимом чрезвычайного положения, без каких-либо гарантий прав и свобод, управляемая в течение шести лет незаконно созданными "временными комиссиями", Бессарабия сегодня оказалась беспомощной и на пути ликвидации древних сельских общин, которые признавал даже царский абсолютизм и которые единственные придавали нашему народу твердость выдержать вековое иго.

Перед лицом всесильной бюрократии, которая оказалась безответственной, бесконтрольной: в отсутствие органов местной автономии и гражданских свобод, население, лишенное любого права и средства законной защиты, тотально оставлено жертвой подавления и угнетения, которые не только делают возможными повседневные принуждения, избиения и издевательства, но оставляют безнаказанными даже убийства, совершаемые официальными властями.

Частные случаи подобных эксцессов со стороны властей, какими бы страшными они ни были, имеют меньшее значение, нежели та атмосфера беззакония, насилия и административного садизма, которая настолько давит на все население, что даже самый безобидный гражданин чувствует себя вечно подвергнутым произволу и террору: