Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

А что касается арабов и англичан, то у них оснований благодарить Черчилля не имеется ровным счетом никаких, как раз наоборот. Но случилось так, что Господь не дал ни тем, ни другим лидера, в достаточной мере одаренного, чтобы противостоять Черчиллю. Поэтому, например, дальнейшее поведение английского правительства выглядит глуповато-беспомощным, напоминая махание кулаками после драки. Так, поначалу оно упрямо уперлось, не желая признавать государство Израиль – демонстрируя жалкое, бессильное сопротивление неизбежному и убогий протест против наглой несправедливости. И тогда Черчилль, указав, что девятнадцать стран уже признали Израиль, с торжеством победителя надменно и свысока выговаривал побежденному: «Да, евреи вытеснили арабов с большей территории, нежели предназначалось им согласно разработанным нами схемам раздела Палестины. Но они учредили там эффективно работающее правительство. В их распоряжении находится победоносная армия, их поддерживают как СССР, так и США. Может быть, это неприятные факты, но можно ли их оспаривать? Нет, – и я как раз и говорю об этом. Мне кажется, что нельзя игнорировать находящееся в Тель-Авиве правительство Израиля и вести себя так, как будто его не существует». Черчилль указал, что Великобритания должна «безотлагательно» послать своего дипломатического представителя в Тель-Авив (335).

В дальнейшем, когда и этот его план осуществился, Черчилль лишь изредка пытался направлять ход событий, покровительствуя Израилю перед лицом США по мере сил. Так, он писал президенту Эйзенхауэру 16 апреля 1956 года, лелея план нападения на СССР и ловко играя на слабых струнах старого антисоветчика: «Поразительно, как эта крохотная еврейская колония смогла стать убежищем для своих соплеменников из всех стран, где их преследовали так жестоко, и одновременно проявить себя как самая эффективная военная сила в регионе. Я уверен, что Америка не останется в стороне и не захочет увидеть, как израильтян одолеют с помощью русского оружия, особенно если мы будем заставлять их сдерживаться, когда у них еще остается шанс отбиться» (360–361). В искусстве подстрекать ему не было равных.

Попытка подцепить на крючок президента Америки, используя Израиль как приманку, была глубоко продуманной, целенаправленной. Ведь еще в феврале 1955 года, присутствуя на конференции премьер-министров стран Содружества в Лондоне, Черчилль получил письмо от Джеймса де Ротшильда, в котором тот предлагал принять в Содружество Израиль. И Черчилль поддержал эту инициативу, тогда же написав Идену: «Это важный вопрос. Израиль – это мировая сила, и он обеспечивает нам связь с США» (357). Да, теперь уже вопрос стоял именно так, и Англия должна была думать о покровительстве со стороны Израиля, искать его. И это тоже было делом рук Черчилля.

Что сказать в заключение этой темы? Отдавая должное памяти Черчилля в статье, опубликованной в «Джуиш кроникл», сионист Гарри Сахер, один из авторов приснопамятной Декларации Бальфура, выразительно, образно и точно писал: «Характерно, что он призывал своих соотечественников рассматривать создание Государства Израиль в тысячелетней перспективе. Не мелочные расчеты эфемерного дипломатического выигрыша или проигрыша привели его к сионизму; для него это было частью великого прилива истории» (374).

Этот прилив вынес наверх евреев, но утопил англичан.

Итак, Израиль – многовековая мечта мирового еврейства – был воссоздан на карте мира. За этими словами – десятилетия напряженной борьбы сионистов и их верного помощника, Уинстона Черчилля. Не следует думать, что эта борьба была легкой. У израильского проекта были серьезные враги, в первую очередь – теснимые на своих землях арабы. В их глазах Англия и англичане, стоявшие с 1920-х годов за спиной их смертельного и непримиримого врага, тоже стали такими же врагами. И даже еще более ненавистными, поскольку зачастую прикрывали свои действия лживо-лицемерными, показными заботами о подопечных арабах на подмандатной территории.

Надо признать, что эта ненависть арабов была навлечена на Англию и англичан позицией, высказываниями и действиями Черчилля как никого иного. Поскольку в правящем классе Великобритании были и другие политики, совсем иначе понимавшие цели и задачи своей страны на Ближнем Востоке.

В частности, предшественник Черчилля на посту премьер-министра Невилл Чемберлен, выступая на заседании комитета по делам Палестины британского правительства 20 апреля 1939 года, совершенно правильно подчеркивал (ввиду роста международной напряженности), что «для Великобритании было «делом колоссальной важности иметь мусульманский мир на нашей стороне». Чемберлен добавил: «Если мы должны задеть интересы одной из сторон, давайте заденем интересы евреев, а не арабов». В результате появилось принятое в мае 1939 года решение британского правительства, провозглашавшее новый курс, который должен был обеспечивать сохранение в Палестине постоянного арабского количественного большинства, в то время как евреи должны были оставаться меньшинством населения» (198–199).

Перед нами выразительный пример вполне античерчиллевского подхода к делу, поданный настоящим патриотом Англии и все правильно понимавшим, умным политиком Чемберленом, который хотел создать для своей страны колоссальную опору на Ближнем Востоке из многомиллионного арабского населения, располагавшего важнейшими и неиссякаемыми нефтяными ресурсами.

Этот курс, как мы помним, был поломан с приходом Черчилля в то же кресло премьера, после чего все козыри в ближневосточном регионе получили в свои руки военно-политические противники Великобритании – Италия и Германия. Не приходится удивляться, что, как пишет Гилберт, «подрывная пропаганда германских и итальянских фашистов настраивала арабов как против евреев Палестины, так и против англичан на Ближнем Востоке» (140). Ведь пуще всякой пропаганды эти настроения формировала сама черчиллевская Англия. И худшим из ее деяний, порождавшим рост розни и вражды между арабами и евреями, а также ненависти арабов к поддерживавшим евреев англичанам, было усиленное накачивание Палестины евреями со всего мира, производившееся по согласованию с сионистами, но по указаниям Черчилля.

Сам Черчилль со временем расскажет об этом беззаконии, чреватом бесчисленными жертвами, в удивительно ласковом и милом тоне: «Годы, в которые мы приняли обязанности управления подмандатной территорией, были самыми яркими, которые когда-либо знала Палестина, и они были полны надежды. Конечно, всегда существовали трения, потому что евреям позволили во многих случаях выйти далеко за пределы строгих рамок, установленных действовавшими на британской подмандатной территории положениями» (311). Он и никто другой сам же и «позволил» евреям это, но был, мягко говоря, нестрог по отношению к себе.