Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Пуришкевичу повезло: ему удалось покинуть тюрьму и бежать на Юг, чтобы умереть там от тифа. Многие бывшие «союзники» приняли участие в Белом движении. Другим участникам СРН повезло куда меньше. С начала красного террора (благо списки сохранились и были известны большевикам) их целенаправленно и планомерно отлавливали одного за другим и убивали, как эсэсовцев после Второй мировой войны, пока в конце концов не убили всех.

Впрочем, уничтожение русского политического авангарда – лишь эпизод в ходе русско-еврейской войны, выросшей до размеров Гражданской, а потом и переросшей ее. О ней мы поговорим немного позже.

А сейчас надо сказать несколько слов о такой неразгаданной странице истории этой войны, как Февральская революция.

Внимательный анализ событий, предшествовавших Гражданской войне, показывает, что Февральскую революцию полюбили и приветствовали практически все сословия в России, кроме полиции и жандармерии (впрочем, большинство полицейских службу не оставило), включая даже ряд особ царствующего дома. Она породила множество надежд на лучшую, разумную и правильную жизнь.

Церковь немедленно высказалась в том смысле, что у нее нет причин скорбеть о том, что телега романовской империи опрокинулась. После чего сразу же радостно восстановила отмененное Петром Первым патриаршество. Чиновничество, служившее царю верой-правдой, точно так же продолжало служить обоим кабинетам Львова (как чисто буржуазному, так и коалиционному), а потом с тем же усердием – перехватившему власть Керенскому; оно не саботировало, не бастовало. Даже армия поначалу с энтузиазмом шла в новые бои за теперь уже свободную от царя Россию. И все с энтузиазмом ждали Учредительного собрания и готовились к выборам в него.

Но более всех, думается, радовались и ждали перемен к лучшему именно русская интеллигенция и буржуазия. Это была их революция. Об этом свидетельствует множество источников (подробности в моей статье «Апология интеллигенции»). О том, насколько Февраль соответствовал чаяниям интеллигентов, говорит тот факт, что из русских писателей того времени один только Василий Розанов, кажется, не разделял всеобщих восторгов, все же остальные пребывали в эйфории.

Февральская революция окончательно все и всех расставила по своим местам. Как констатировал VI съезд РСДРП (26 июля – 3 августа 1917 года): «Отлив интеллигенции из рядов пролетарской партии, начавшийся в 1905 году, стал массовым после февральской революции, когда классовое содержание деятельности нашей партии неизбежно определило отношение к ней непролетарских элементов» (из резолюции «О пропаганде»).

Это и так, и не так. Да, интеллигенция окончательно и массово побежала от социалистов кто куда, по большей части в кадеты. Но не потому, что проанализировала «классовое содержание» РСДРП. Дело прежде всего в том, что с точки зрения абсолютного большинства интеллигенции, независимо от ее партийной принадлежности, Февральская революция уже совершила все необходимое. И дальше «бунтовать», по интеллигентским понятиям, стало просто вредно, да и незачем. Повторю: Февраль был ее революцией, ее победой [198]. На этом России следовало остановиться, утвердиться и всякую дальнейшую революционную деятельность прекратить.

Одна из причин того, что русская интеллигенция приняла Февраль, но затем отторгла Октябрь, состоит как раз в том, что в феврале 1917 года и какое-то время после него среди активных российских политиков евреев было немного. Большинства известных и знаменитых впоследствии еврейских революционеров попросту не было в тот момент в Петербурге и Москве, да и вообще в России. Они находились в эмиграции или в ссылке и не могли решающим образом влиять на события, носившие поначалу достаточно мирный и чинный характер. Известный летописец русского еврейства Шимон Дубнов 17 марта наивно-наблюдательно записал в дневнике: «Еврейство в этой революции не выдвигается, не бросается вперед – тактический шаг, урок 1905 года». Он не угадал, что это вовсе не только тактика: просто в тот момент выдвигаться было особо некому.

Историк, писатель и публицист И. М. Бикерман, один из инициаторов знаменитого сборника «Россия и евреи», писал, что-де среди стоявших за Февралем влиятельных политиков и партий «ни среди генералов, ни среди земцев, ни среди деятелей местного самоуправления евреев не было, по строю русской жизни не могло и быть. В Думе было три еврея, малозначительных и еще менее влиятельных; в Государственном Совете был один еврей, ни разу, кажется, не напомнивший о своем существовании; в военно-промышленных комитетах евреи могли быть, но лишь в незначительном числе и на вторых и третьих ролях. Устанавливается алиби в точном смысле слова. Но кого не было тут или в подобных им учреждениях и объединениях, тот в то время и при тех условиях не мог и вообще оказывать воздействия на политическую жизнь страны» [199].

В наши дни О. В. Будницкий, как и большинство историков, тоже совершенно убежден в том, что «как ни удивительно, евреи, принимавшие столь активное участие в борьбе с самодержавием и, во всяком случае, весьма сочувствовавшие этой борьбе, оказались практически непричастными к его свержению… Объясняется этот «странный» факт очень просто: революция в России была русской по преимуществу революцией и случилась… совсем не для того, чтобы разрешить «еврейский вопрос». «Февраль» продемонстрировал это особенно отчетливо» [200]. Будницкий тут ссылается на Дубнова.

На первый взгляд все именно так. Однако не совсем: просто Дубнов, Бикерман, Будницкий и другие не видели, не знали скрытого, тайного – подоплеки Февраля. Мне уже приходилось в главе «Черчилль и евреи» рассказывать подробно о том, что «не всегда видимая простым глазом еврейская составляющая всех русских революций была, на деле, мейнстримом российской политической жизни даже в Феврале». Я поведал читателю о такой малозаметной, но сверхвлиятельной организации, как «Политическое бюро для оказания помощи депутатам-евреям», созданной в 1912 году масоном высокой степени посвящения А. И. Браудо, куда вошли представители всех еврейских политических партий, кроме крайне левых. Ставленником именно этой компании, входившей также в т. н. Еврейскую демократическую группу, изначально был будущий верховный правитель России Александр Керенский.

Не успела рухнуть российская монархия, как еврейская составляющая революции немедленно проявилась вполне открыто. И дело не ограничилось избранием Керенского министром, а затем и главой России. Члены Еврейской демократической группы активно участвовали в политической и общественной жизни. Они прямо не были революционерами, не лезли на авансцену, но оставались, как выразились бы сегодня, модераторами революции, в том числе благодаря масонским связям. И свою дань с Февраля получили сполна.