Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Об этом понимании лучше всего свидетельствует уникальная книга «Россия и евреи» (Берлин, Основа, 1924). Составившие эту книгу авторы – И. М. Бикерман, Г. А. Ландау, И. О. Левин, Д. О. Линский, В. С. Мандель, Д. С. Пасманик – все до одного евреи, не принявшие революцию и исчезнувшие из революционной России вместе с русской белоэмиграцией. Их позиция, претендующая на объективность, оказалась не ко двору ни среди русских изгнанников, имевших выстраданный, бескомпромиссно твердый взгляд на роковую роль евреев в революции, ни среди еврейской диаспоры. Их устами говорила и пером двигала не только неспокойная совесть, отягощенная страданиями русского народа, но в неменьшей степени и тревога за свой собственный, еврейский народ [210]. Логика тут проста и понятна, она ясно выражена в публикуемых текстах:

– обращение «К евреям всех стран!»: «Советская власть отождествляется с еврейской властью, и лютая ненависть к большевикам обращается в такую же ненависть к евреям. Вряд ли в России остался еще такой слой населения, в который не проникла бы эта не знающая границ ненависть к нам. И не только в России. Все, положительно все страны и народы заливаются волнами юдофобии, нагоняемыми бурей, опрокинувшей Русскую державу. Никогда еще над головой еврейского народа не скоплялось столько грозовых туч»;

– И. М. Бикерман: «Русский человек твердит: «Жиды погубили Россию». В этих трех словах и мучительный стон, и надрывный вопль, и скрежет зубовный. И стон этот отдается эхом по всему земному миру… Нисколько не преувеличивая, отнюдь не изображая дела так, будто весь мир занят только нами, нельзя все-таки не видеть, что волны юдофобии заливают теперь страны и народы, а близости отлива еще не заметно. Именно юдофобия: страх перед евреем как перед разрушителем. Вещественным же доказательством, пугающим и ожесточающим, служит плачевная участь России»;

– он же: «Каждый день, каждый час большевицкого владычества увеличивает и без того огромные запасы злобы к нам. Россия уже теперь представляет для нас сплошной пороховой погреб, а взрывчатого вещества все прибавляется. Хватит ли надолго у большевиков силы и умения, чтобы справиться с грозной стихией?»;

– Д. С. Пасманик: «На нас лежит тяжкая ответственность за судьбы России и русского еврейства. Поэтому мы считаем необходимым своевременно указать на содеянные ошибки и на правильные пути к спасению. Мы считаем своим нравственным долгом призвать всех наших единомышленников к борьбе с этим злом, которое растлило Россию, вызвало небывалый рост антисемитизма во всем мире и привело к ужасным погромам в России. Только этой борьбой мы спасем еврейство».

И т. д.

Авторы, безусловно, знали, о чем писали. К моменту выхода книги очень многие страшные подробности в отношении расправ с русским народом, которые ассоциируются с еврейскими революционерами, дорвавшимися до власти в России, были уже широко известны. Юрий Слезкин пишет об этом «неудобном» историческом обстоятельстве так:

«Еврейские имена связаны с двумя наиболее известными и символически значимыми актами Красного террора. В июне 1918 года, в самом начале Гражданской войны, Ленин распорядился об убийстве Николая Второго и его семьи. В организации казни участвовали Свердлов (глава ВЦИКа, бывший помощник аптекаря), Шая Голощекин (комиссар Уральского военного округа, бывший дантист) и Яков Юровский (чекист, руководивший расстрелом и впоследствии уверявший, что лично застрелил царя; бывший часовщик и фотограф)…

Зимой 1920–1921-го, в самом конце Гражданской войны, Бела Кун (председатель Крымского революционного комитета) и Р. С. Землячка (Розалия Залкинд, председатель Крымского комитета партии и дочь богатого киевского купца) руководили уничтожением тысяч беженцев и военнопленных, оставшихся в Крыму после эвакуации Белой армии. За участие в этой операции Землячка получила высшую советскую награду: орден Красного Знамени. Она стала первой женщиной, удостоенной этой чести» [211].

К информации Слезкина следует добавить три важных примечания.

Во-первых, помимо Николая Второго и его семьи в 1918–1919 годах в разных городах России было расстреляно 19 представителей династии Романовых (из них 7 детей) только за принадлежность к царской фамилии. Ряд историков видит в этом следствие той установки («уничтожить всю большую ектению»), которую Ленин в свое время восхищенно заимствовал у создателя «Общества народной расправы», известного террориста-нигилиста русского Сергея Нечаева. Но, на мой взгляд, это лишь попытка свалить вину за цареубийство с больной головы на здоровую. Ведь, кроме того, здесь усматривается и мотив личной мести Володи Ульянова (Ленина) за повешенного старшего брата революционера-террориста Сашу Ульянова. А в общем и целом это злодеяние вытекало, с одной стороны, из цареубийственной традиции, заложенной в России именно евреями еще во времена Александра Второго и Александра Третьего. А с другой стороны, из логики становления юдократии, уничтожавшей даже тень возможной конкуренции со стороны бывшей династии (так Наполеон уничтожил некогда ни в чем не повинного юношу – герцога Энгиенского – только за принадлежность к роду Бурбонов) и сжигавшей все мосты русского народа в «проклятое прошлое».

Во-вторых, решение о терроре в Крыму после ухода Русской армии Врангеля принималось не отдельными злокозненными евреями (Кун, Землячка – исполнители), а непосредственно верхушкой еврейско-большевистской власти: главой государства Лениным, председателем Реввоенсовета Троцким, начальником Чрезвычайки Дзержинским. Непосредственных организаторов Слезкин указал верно. Но кое-что упустил. 14 ноября 1920 года Реввоенсовет Южного фронта принял постановление, в котором говорилось: «Образован Крымревком в составе: председателя – члена РВС Южного фронта Бела Куна, членов: Аиде, Гавена, Меметова, Идрисова, Давыдова-Вульфсона (четыре еврея, два татарина. – А. С. ). Крымревкому делегированы неограниченные полномочия». 16 ноября 1920 года Дзержинский послал секретную шифротелеграмму начальнику особого отдела Юго-Западного и Южного фронтов В. Н. Манцеву: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец… Будет величайшим несчастьем республики, если им удастся просочиться». Во исполнение данного указания на следующий день, 17 ноября 1920 года, распоряжением Реввоенсовета 6-й Армии была организована Особая Военно-Контрольная Комиссия с правами Особого Отдела ВЧК 6-й Армии в составе председателя Айзенберга и членов товарищей Цибина и Берковича. И сразу же против оставшихся в Крыму офицеров Русской армии начался «красный террор». Лев Троцкий, приезда которого ждали в Крыму, заявил в унисон Дзержинскому: «Я не приеду в Крым до тех пор, пока хотя бы один контрреволюционер останется на полуострове». На это отозвался Бела Кун: «Крым – это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит». Его главный помощник, начальник политотдела 13-й дивизии и секретарь Крымского обкома Розалия Самойловна Землячка отчитывалась уже в декабре 1920 года о проделанной работе: «Путем регистрации, облав и т. п. было произведено изъятие служивших в войсках Врангеля офицеров и солдат. Большое количество врангелевцев и буржуазии было расстреляно, остальные находятся в концентрационных лагерях».