Газета Завтра - Газета Завтра 608 (29 2005)

Я хочу попытаться вернуть в общественное сознание вечевую, народную демократию, когда люди выходят на площадь и, глядя в глаза друг другу, принимают решения. Делают дела. Не на уровне страны, области или мегаполиса, а на уровне небольшого городка, селения. Я называю это философией "малых дел". Чтобы на уровне этих "малых дел" люди учились взаимодействовать друг с другом, с местной властью, местным бизнесом, чтобы их конкретная жизнь стала лучше.

И на уровне этих "малых дел" странным образом становится безразлично, что там делает большая власть, чем она занята. Вся "высокая политика" просто растворяется и перестаёт интересовать. Идеология этого движения простая мысль: "Мы сами!" или: "Мы сами, если нам не будут мешать!"

В.Ш. Мне кажется, что в этой вашей идее есть что-то утопичное. И вы сами, формулируя идею, назвали главный барьер: "Мы сами, если нам не будут мешать!" Вот это самое "будут мешать" и ложится камнем на дорогу. Сегодняшняя власть на всех уровнях — от посёлка до администрации президента — коррумпирована и прогнила настолько, что любая инициатива снизу будет просто удушена. Мэр или глава администрации потребует взятку за пользование площадью, местная газета, по наущению всё того же мэра, выступит с разгромной критикой, местная милиция насуёт в карманы вышедшим на вече людям "косяки". Нынешней власти демократия ни в каких формах не нужна, она ей опасна.

А.Г. Безусловно, такая опасность есть. И всё же не всё так фатально, как вы обрисовали. Привожу пример. На протяжении пятидесяти лет в царской России действовали так называемые "земства" — местные органы самоуправления, фактически демократические общинные организации, которые регулировали жизнь на уровне уездов. Власть никак не вмешивалась в деятельность земств. Земства ведали народным образованием, здравоохранением, строительством почт и дорог, проводили статистические исследования, содействовали развитию крестьянского хозяйства кустарных промыслов. К 1912г. земства основали сорок тысяч начальных школ, около двух тысяч больниц, сеть библиотек, читален, аптек, фельдшерских пунктов. Земский бюджет вырос за пятьдесят лет в сорок пять раз. На земской службе в 1912г. состояло около 150 000 учителей, врачей, агрономов, ветеринаров, статистиков. Царскую Россию никак не назовёшь демократическим государством, но, тем не менее, за пятьдесят лет земства буквально перевернули Россию.

Вот и сегодня необходимо найти группу населения, в которых сохранилось осознание общинности и сопричастности жизни страны, которые не ангажированы и обладают интеллектуальным и гражданским ресурсом для местного локального самоопределения и объединения. И такая группа людей есть. Это десять миллионов тех, кто так и не стал за эти годы "средним классом", — это интеллигенция. Врачи, учителя, инженеры, представители мелкого бизнеса, учёные, бюджетники, которые сегодня социально унижены и растоптаны. Которые мало того, что получают гроши, но и ещё абсолютно отторгнуты от общества. Даже кухонь, этаких маленьких Гайд-Парков, где можно было обменяться мыслями и идеями, сегодня уже нет. Вот если попробовать объединить этих людей на местном уровне, то очень скоро они станут реальной силой для диалога с властью.

Есть объективные вещи. Я не могу изменить очень многое вокруг себя. Я не могу ничего сделать, чтобы у переродившейся власти вдруг проснулась совесть. Чтобы у ФСБ вновь стали чистые руки и холодные головы. Я не могу сделать, чтобы депутаты, принимая очередные грабительские законы, вспомнили о своём народе. Я ничего не могу сделать с тем, что творится в головах президентской администрации. Но я могу направить социальные усилия не на изменение политического климата страны вцелом — в этом масштабе все мои усилия лишь давление снежинки на гору, но на изменение погоды в отдельно взятых местах.

Если все мои усилия закончатся тем, что в городе Н. возникнет 20 пандусов для инвалидов, а в городе С. выберут коммунальную контору, которая начнёт реально ремонтировать прогнившую канализацию и теплотрассы, если по Волге пойдет пароход с зубоврачебными кабинетами, потому что в каждом местном бюджете есть деньги на протезирование, но никакого реального протезирования в провинции нет, и Россия становится беззубой нацией, а в отдельно взятом селе взамен сгоревшего клуба местные жители построят новый и акционируют его, я буду считать свою задачу полностью выполненной. Если все эти усилия не приведут ни к чему, тогда значит я ошибаюсь в самой основе и мне остаётся лишь примириться с неизбежностью наползающего хаоса.

И через газету "Завтра" я делаю официальное заявление. Я обращаюсь к администрации президента России. Если кто-то из чиновников администрации прочтёт это моё заявление и согласится поддержать это движение, то я первый протяну руку и не побоюсь никаких упрёков и оскорблений. Потому что, мне кажется, что уже давно созрела необходимость после стольких лет демонтажа власти и порядка в России наконец осознать: а на каком же фундаменте вся наша государственность стоит. И если этот фундамент будет разрушен, то рухнувшее здание погребёт нас всех без разбора на правых и левых, оппозицию и власть.

В.Ш. Я давно слежу за вашим творчеством. У вас странная телевизионная карьера. Вы начинали на ОРТ, было видно, что вас осторожно пробуют в программах на "лицо канала", проверяют: готовы ли "уместиться" в формат и лекала. Вы "не поместились", и вам пришлось уйти. Потом вас пытались уместить в роль домашнего ведущего на московском канале. И опять вы ушли. Потом на НТВ вам поручили делать социальное шоу, но очень скоро вы превратили его в этакое окно, распахнутое в Россию. Из "развлекалова", вечернего шоу с экрана вдруг на зрителя обрушилась такая достоевщина. Открылась бездна. Страна униженных и оскорблённых. Какую Россию вы увидели в этой бездне?

А.Г. Несмотря на все упрёки в том, что я якобы специально сгущал краски, что в моей программе слишком много чернухи, я всегда отвечал, перефразируя слова Сталина: "Извините, но другого народа у меня для вас нет!". Мы не выдумывали сюжеты, не искали их специально. Эта та Россия, в которой мы живём. Нравится это кому-то или нет.

Знаете, что меня больше всего поразило? Это две вещи. Первое — это въевшаяся в суть, в плоть, в менталитет вера русского человека в центр. В "батюшку царя", в то, что "Барин приедет, барин нас рассудит!". Вера в то, что только один приезд в Москву способен решить все вопросы. Мы до сих пор абсолютно патерналистская нация.

И второе это то, что девяносто процентов всех конфликтов, проблем и затей, которые стали темами программы, можно было абсолютно спокойно решить на месте, не выезжая в Москву, не выходя в студию под софиты. Достаточно было просто собраться и посмотреть друг другу в глаза. Просто никто не хотел это сделать там, на месте. И это осознание тоже стало побудительным мотивом для моей идеи "стратегии малых действий"…