Захар Прилепин - Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

Хотелось бы желать им зла.

Но ведь есть и те, которые помогают. Искупают ли они последовательное скотство остальных?

Собирался снова на Донбасс, с посылками. Ребята там вызволяют пленных, ребята занимаются медпомощью в городах и на передовой, ребята много чего доброго и вечного делают на территории, где по-прежнему идёт война — им должно быть как минимум тепло.

Бросил клич — люди, помогите! — и за три дня собрал три миллиона русских денег.

Люди писали с переводами. «Русские своих не бросают. Это закон». «Держитесь, молимся за вас». «Миром мы сильны». «Городу детства». «С миру по нитке». «От украинки». «В помощь людям Донбасса». «Православным братьям». «Пусть ребята не мёрзнут». «Победа будет за нами!» “No pasaran!” «С нами Бог!» «Кому-то сейчас хуже, чем мне». «Благодарю за возможность помочь». «На шерстяные носки и варежки». «Нашим братьям». «На победу». «Ребята, мы с вами!» «У нас всё получится». «Всё для фронта, всё для победы». «Русский, помоги русскому». «От русского украинца». «Из Сибири с любовью». «Помоги вам Господь в добром деле». «Малая помощь от многодетной семьи». «Захар, наконец-то. Молодцы!» «За мир в Новороссии». «За Россию. Держитесь». «Выжить и победить!» «Русь, храни веру православную». «С любовью к Новороссии». «Мира и справедливости людям Украины». «За себя и за маму украинку». «Нашим».

Тысячи переводов — и тысячи коротких писем.

«И — ничего не кончится, так и будет дальше, только так»: цитата из романа «Санькя», я узнал, Зинаида Петровна.

Валерий Иосифович: «Простите, что мало. Пенсионер, 76 лет». Вы нас простите, Валерий Иосифович.

Не мог не обратить внимание на многие имена: Денис Шамилевич — «Своих не бросаем», Таймураз Вячеславович, Татьяна Назимовна, Руслан Ильдарович, Анастасия Тимуровна, Мария Иосифовна и Русина Ивановна, и сотни добрых людей со всех, со всех концов страны.

Помните такие стихи? «Я узнал, что у меня есть огромная семья».

И, наконец, Ольга Владимировна: «Тем, кто вернул мне веру в русских людей!»

И сотня других пожеланий. Кланяюсь в ноги вам, люди.

И вот мы с братом Илюхой в Луганске (1300 км — провёл семнадцать часов подряд за рулём).

Осваиваемся на месте.

Поселились в гостинице в центре города. Большой отель, красивый. Нет отопления, воды тоже нет. В комнате +10, какая-то грелка всю ночь гонит тёплый воздух, но почти не спасает.

Людей селят только на южной стороне отеля.

Впрочем, людей я тут не видел пока. У огромного отеля стоит одна машина. Эта машина — моя.

В холодном холле сидят трое нахохлившихся от холода, но приветливых мужика.

— В каком номере хотите жить? — и показывают сразу гроздь ключей.

Проводили нас до номера, сразу давай включать телевизор — вот, мол, работает.

— Выключи, бога ради, — говорю, — я и дома его не смотрю.

Он без обиды:

— А мы тут три месяца без света были, для нас в новинку!

В Луганске, да, появился свет — там, где свет, возможен хоть какой-то обогрев. Свет — жизнь.

Если в прошлый раз я первого человека увидел в городе через полчаса езды, то в этот раз их… ну, как выразиться… чуть не сказал: много. Как в российском городе ночью. На каждой улице есть два, пять, семь человек, а то и десять. Видел даже одного весёлого хипстера, он деньги менял вместе со мной. Ушёл куда-то, едва не приплясывая, в белой курточке.

На многих ополченцев даже смотреть холодно: в осенних куртках, каких-то шарфиках, в летней обуви. Зато все бодрые и крайне мотивированные.

…Хотя на передовой, в окопах, вообще все смерзаются и там не так весело. И света там нет. Разве что светопреставление случается.

На российском пограничном пункте словоохотливая женщина в окошечке, разглядывая мой паспорт, спросила: «И что, все ваши?» Глянул, что она там смотрит: страницу с детьми, оказалось.

— Мои.

— Все четверо?

— Ну да.

— И чего вы туда едете тогда, когда у вас четверо детей?

— Чужим детям тоже надо помогать.

— О своих надо заботиться, — сказала она мне строго и вернула паспорт.

Хотел ей ласково сказать:

— Что ты понимаешь, глупая баба.

Но мне груз надо провозить было. Ещё не пустили бы.

С утра Луганск почти оживлён в районе рынка — много машин, люди. Цены безумно высокие. Сейчас тут активно работают челночники — завозят продукты из России, здесь перепродают, выгода в сто процентов, как минимум. Местные, по лицам видно, ребята, греют честные трудовые руки на войне.

Немного общались с одним командиром — позывной Змей. Мужик лет пятидесяти, тонкие, почти аристократические черты лица, спокойный, радушный, улыбчивый. По типу — учитель рисования из очень хорошей советской, а то и досоветской школы. Руководит разведкой здесь. Закинули им сигарет и тушёнки.

С утра в станице неподалёку от Луганска была артиллерийская перестрелка. Работали гаубицы.

Заезжали в расположение подразделения «Ночных волков» («русские мотоциклисты», как они сами себя охарактеризовали) — феерические ребята, гостеприимные, ну и, надо сказать, очень стильные: совмещение военной формы с байкерскими фишками выглядит отлично.

Один из них из Киева, у него, что называется, «семейная трагедия». «Мне, — рассказывает он, посмеиваясь одними глазами, — мама говорит: ты предал флаг своей родины. Я ей отвечаю: мама, какой “флаг”, какой “родины”? — я родился в 1976 году в СССР!»

Происходящее в Новороссии их командир — позывной Прокурор — называет «одиннадцатым сталинским ударом» (их было в Отечественную, как известно, десять).

Белый бюст Сталина стоял тут же и присматривал за нашим скромным застольем. (Водку подали в канистре.) Приехавший вчера к нам Саша Скляр дал здесь третий концерт за день. «Когда война на пороге», песни Высоцкого, казачьи песни — Саша был нереально крут.

«Ночные волки» рассказывали, что их ополченцы-осетины заехали к украинскому блокпосту на БМП. Один вышел и спрашивает с характерным акцентом:

— Пацаны, а где тут укры стоят?

Им отвечают:

— Укры? Ну как где. Везде.

Тут другой осетин вылезает из люка и кричит:

— Как дела, брат?

Осетин, который на блокпосту стоит среди украинских солдат, на своём осетинском ему отвечает с улыбкой:

— «Как дела, брат»? Это украинский блокпост, брат!

Короче, они вежливо попрощались, сели в свою БМП и поехали обратно.

На блокпосту, к счастью, стояли совсем молоденькие украинские призывники — то ли не поняли ничего, то ли сделали вид, что ничего не поняли. Вслед стрелять не стали.

Тут много интересного, друзья.

В Луганске встретил Гришу Тишина — легендарного нацбола, пришедшего в партию лет в двенадцать, он был такой «сын полка».