Наталия Метлина - Все о моей мафии

— Это не только работа моделью, — неохотно ответила менеджер, — ну, сейчас на одном модельном деле агентства не работают. Они шире...

Нашу Шуру, конечно же, зацепили не на шутку. Фотограф облизал ее со всех сторон. Спросили, есть ли у нее загранпаспорт, не связывают ли ее какие-либо обязательства. Узнав, что девочка учится в МГУ, они поостыли — вряд ли она бросит учебу, ради мимолетной развлекаловки. Сашку передавали от одного менеджера к другому, но когда мы поняли, что кассета в скрытой камере кончилась, то решили больше не искушать судьбу—быстро перекинулись с менеджером парой фраз, мол, мы злые родители и больше не хотим здесь оставаться, после чего ретировались.

«Широкие» взгляды устроителей подобных контор не заканчиваются удовлетворением исключительно «олигархического» спроса. Перспективные, но не представляющие интереса для <^1Р»-персон девушки проходят тонкую психологическую обработку, после чего их следы теряются в многочисленных притонах столицы. И это — тоже «пирамида». Только не финансовая, а из живых людей.

«Звездные» гонорары, толпы поклонников, вспышки фотокамер — все осталось за порогом того, что в обиходе и на языке милицейского протокола принято называть «притон». Сегодня только в Москве функционирует более 300 притонов, большая часть из которых работают под вывеской модельных агентств, фотостудий, в лучшем случае массажных салонов или «саун с продолжением». Полиция нравов еженощно срывает с каждого подобного куста до полусотни девушек. Многие из них — провинциалки, приехавшие покорять подиум, но либо они попались на удочку агентств-мошенников, либо не прошли конкурс по экстерьеру. Возвращаться домой ни с чем — радости мало. Неудавшиеся модели вливаются в огромную армию проституток — и это еще один печальный вариант финала сказки о Золушке.

Из тех, кого мне пришлось снимать к этой программе, запомнились двое. Татьяна Кольцова — хозяйка «Ред старз» — очень красивая, ведущая кровопролитную борьбу со старением женщина, показалась мне крайне скрытной. Она боялась прессы, несмотря на то, что я пообещала показать ей программу перед эфиром и задавать только ранее оговоренные вопросы. Это потом мне рассказали мои друзья с Шаболовки (РУБОП), что девушки ее агентства (а там были собраны самые потрясающие барышни со всей страны) охотно подрабатывали по ночам. Стоило это удовольствие от 600 долларов. Кольцова, возможно, об этом и не знала. Красотки предпочитали только миллионеров. Более того, когда в разговоре с оперативниками я попыталась защитить агентство, надо мной просто посмеялись. Кольцова уверяла меня, что после каждого показа лично развозила девушек по домам. Впрочем, поруководив «красными звездами» несколько лет, она бросила этот бизнес. Наверное, эта женщина когда-нибудь напишет книгу, ей будет, что рассказать о клиентах своих подопечных.

Второй же персонаж — модель Олег Сукаченко — оставил в моей душе незаживающую рану. Мой соавтор Вадим Исаев договорился с ним об интервью и привел парня в «Останкино». Съемочная группа выставляла камеру и свет в нашем офисе, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появился молодой человек, при виде которого у меня застучало сердце.

Я никогда не обращаю внимания на экстерьер, в мужчинах меня привлекают ум и талант, но тут я изменила своему кредо. Парень был настолько хорош, что Вадик даже шепнул мне на ухо: «Мамань, держись». Смуглый красавец огромного роста, со жгучими миндалевидными глазами, атлетического телосложения, на голове которого красовалась черная беретка, он был слегка застенчив и немного заикался. Кстати, оказался неглуп и хорошо образован, в интервью рассказал мне всю подноготную модельного бизнеса. Запомнилась и его личная история: оказывается, он не знал своего отца, мама умерла несколько лет назад, но даже перед смертью так и не открыла тайну его рождения (я думаю, в нем намешана какая-то восточная кровь). Олег даже обращался в программу «Жди меня», но откликнулось так много старых гомосексуалистов, желавших приютить красавчика, что он плюнул на это дело. На момент нашей встречи ему было лет тридцать. Его карьера началась в Москве, а потом он собрал сумку и рванул в Париж. На одном из кастингов его подхватили двое скаутеров (охотников за моделями) Березин и Васильев. У них была отшита коллекция, и никого, кроме Олега, в роли модели они не видели. Первый гонорар будущей топ-модели составил пять долларов. Девятнадцатилетний парень покривлялся перед камерой несколько минут — и получил пять долларов, что равнялось на тот момент его московской стипендии. Все эти годы он предпочитал работать в Европе. В Париже в день он посещал до 10 кастингов в разных агентствах. О российском модельном бизнесе Сукаченко говорил только в уничижительных красках, кстати, подчеркивая, что наши девушки-модели на Западе достаточно конкурентоспособны, а вот русских парней — по пальцам пересчитать, и те на вторых ролях. Он смог бы, наверное, сделать неплохую телевизионную карьеру.

Слово «подиум», как и прежде, магнетически действует на россиян. Хочется сказки. И жулики охотно предлагают согражданам свою версию «Золушки». В этом направлении специфическую репутацию заработало московское модельное агентство «Види Вичи». Менеджеры агентства обещали клиентам вырастить из любого ребенка «звезду». Когда вся семья приходила на кастинг, малыша ставили перед не включенной камерой и говорили: «О! Это прекрасно. Ваш ребенок гений. Вы закапываете его талант в землю. Он будет сниматься. Но сначала вы должны немного поучиться и сделать портфолио». Родителям приходилось выкладывать по 500 долларов за так называемое портфолио — набор любительских фотографий. Еще столько же — за обучение позированию и около 2000 долларов за съемки небольшого ролика про начинающую модель. Как они это называли, для «срочной отправки в Голливуд». Итого — три тысячи условных единиц за сомнительные перспективы и услуги. Их опыт не был прецедентным, такие аферы прокручивали и раньше, но в случае с «Види» было продолжение в виде «Школы Крачковской», «Школы Стеклова и Панина», «Школы Виторгана». На самом деле это была одна школа, просто действовала она под разными названиями. Некоторым родителям говорили: «Хотите выступить сопродюсером фильма, где в главной роли будет ваш ребенок? Платите». Я видела один такой фильм. Десять минут, не спорю, с участием Куравлева. Но это было похоже на какие-то пробы, без актерской игры, в кадре торчали провода и стояли осветительные приборы. Как правило, со-продюсирование такого фильма стоило три тысячи долларов. Никто никому никаких гарантий не давал. Но люди упорно шли сдавать свои «кровные» только за эфемерные обещания грядущей славы. Система «околпачивания» приносила конвейерную прибыль и практически не давала сбоев. Если кто и попадал в сети милиции, так это менеджеры, спрос с которых невелик. Клоны «Види Вичи» появились по всей стране и даже на Украине и в Белоруссии. Менеджеры работали по-стахановски. Региональный офис, который приносил в день меньше пяти тысяч долларов, мгновенно разгоняли. В общую казну агентства каждый филиал должен был сдать 50 тысяч долларов в неделю. Как только правоохранительные органы заинтересовывались деятельностью компании, она тут же уходила в тень. Предприимчивые жулики работали не только с детьми. Заманчивые предложения делались и взрослым — сыграть главную роль в сериале или сняться в рекламном ролике. Владимир Усанов случайно попал в одно из таких агентств. Ему позвонили: «Поздравляем, режиссер отобрал вас на роль бойфренда главной героини в новый сериал. Но чтобы там сняться, необходимо пройти мастер-класс! Стоить это будет 620 долларов». Усанов отказался. Как потом выяснилось, хозяева агентства взяли в аренду подсобное помещение мебельного магазина в центре Москвы, сделали косметический ремонт, и очередной модельный лохотрон открыл свои двери. Девушкам предлагали сделать портфолио за 800 долларов (сегодня фотографиями соискательниц любуются только члены следственной группы московской прокуратуры). По оценкам оперативников, через руки мошенников прошли более трех тысяч столичных красавиц. Самое парадоксальное: как таковой управы на них не было. Договор был составлен идеально. Офисы контор появлялись так же быстро, как и исчезали, и претензии можно было предъявлять только закрытым дверям.