Наталия Метлина - Все о моей мафии

И напоследок несколько слов о конкурсах красоты, которые идут рука об руку с российским модельным бизнесом. Я убеждена, что конкурсы красоты могли бы иметь место, если бы у них не была так сильно подмочена репутация. По-разному складывалась судьба организаторов этих форумов. Елена Мавроди — жена основателя финансовой пирамиды «МММ» была председателем жюри конкурса «Краса России-94». Она до сих пор избегает встреч с журналистами и старается не вспоминать о вложенных в это мероприятие миллионах. Красота соотечественниц стала одним из каналов для отмывания денег империи Мавроди. Раскопали мы и одну педофильную историю.

В апреле 2004 года на перекрестке Осташковской улицы остановился черный «Мерседес». Сидящий за рулем мужчина предложил троим девятилетним девочкам попробовать свои силы на подиуме. Пообещал отблагодарить и подарить три шикарных платья. Девочки сели в машину. «Мерседес» привез их в элитный подмосковный поселок «Вёшки-сити» на дачу экс-президента конкурса красоты «Мисс Россия» Станислава Молодякова. Несколько часов девочки удовлетворяли похоть хозяина дачи. Потом как истинный джентльмен он вернул детей обратно на перекресток, высадил из машины и спокойно уехал. Родители обратились в милицию, прокуратура тут же возбудила уголовное дело. Но преступника уже след простыл, а охрана в спешном порядке уничтожила вещественные доказательства — видеокассеты с записями развлечений Молодякова. Он и по сей день находится в федеральном розыске, а мытищинская прокуратура, в которую мы обратились за комментарием о ходе расследования, так ничего вразумительного и не смогла нам сказать. И это не единственная подобная история с участием менеджеров «от красоты». Мы выбирали самые яркие, а сколько их было банальных, однотипных! У журналистов не принято употреблять затасканное выражение «красота спасет мир», но в процессе подготовки этого расследования я все больше и больше убеждалась, что это не так. Иногда после соприкосновения с «прекрасным» хочется просто помыться. Так произошло и со мной.

Сегодня расследование типа «Мабетекса» было бы невозможно. Наступили совсем иные времена — времена самоцензуры журналистов, цензуры государства и апатии общества. Борис Николаевич Ельцин, который в свое время дал нам волю, сам стал жертвой нашей же журналистской агрессии. Нынешний госаппарат не способен пережить подобное. Но агрессией ли были наши материалы? Я хочу рассказать о своем самом серьезном политическом расследовании, на которое меня подвиг Артем Боровик.

Осенью 1999 года активно раскручивалось дело «Мабетекс». Артем вызвал в свой кабинет меня и тогдашнего журналиста газеты «Версия», которая входила в холдинг «Совершенно секретно», Олега Лурье. Забегая вперед скажу, что Лурье принесет холдингу очень большие неприятности, из-за него обанкротится газета, Лурье будет уволен, а в 2008 году окажется в тюрьме за вымогательство. Но тогда Артем очень доверял Олегу, вернее, видел в нем хваткого и бесстрашного папарацци. По задумке Артема, мы должны были съездить в Швейцарию и встретиться там с главными фигурантами этого громкого уголовного процесса. Артем позвонил своему другу Виктору Дзодзиеву в Женеву, и тот пообещал предоставить машину и переводчика на время нашего визита. В Москве же в курс дела меня ввел журналист Володя Иванидзе, которому я безмерно благодарна за предоставленные материалы.

Первое, что сделал Лурье в аэропорту Шереметьево, — выпил бутылку коньяка. Фактически полумертвого мы с оператором Вадимом Новиковым затащили его в самолет. На протяжении всей поездки Лурье не просыхал. Его номер в маленькой гостинице в Лугано был завален женским шмотьем, он таскался по магазинам вместо того, чтобы собирать информацию и встречаться с людьми. Лурье еще в Москве пообещал договориться об интервью со всеми фигурантами, но на деле никаких договоренностей не оказалось и все расследование фактически легло на мои плечи. В самом начале я допустила непростительную ошибку — мне сообщили, что главный фигурант дела — президент компании «Мабетекс» Беджет Па-колли — находится в Лугано. Я решила — позвоню-ка ему завтра. Как оказалось, на следующий день он улетел в Германию, и несколько дней я вела с ним изматывающие переговоры о возможной встрече на границе Швейцарии и Германии. Самый состоятельный косовский албанец только что женился на молоденькой актрисе и увез ее в Баден-Баден. Беджет (который, кстати, великолепно говорит по-русски) и сам был не прочь встретиться с нами, но его жена категорически отказалась куда-либо выбираться, и встреча наша так и не состоялась. Однако не все было так плачевно — швейцарские коллеги помогли мне найти других фигурантов, интервью с ними и пролили свет на дело «Мабетекс», в котором для меня оставалось много белых пятен. Впрочем, несколько слов о самом деле. Оно фактически состояло из двух направлений, которые шли параллельно, — «Мабетекс» и банк «Дель Готтардо», но в какой-то точке они сошлись, и точка эта получила название «Кремлингейт».

После развала Союза Россия провозгласила себя правопреемницей всего хорошего и плохого, в том числе и долгов. Альпийская республика не раз кредитовала СССР, но многое из взятого в долг не было возвращено. Традиции СССР по невозвращению долгов продолжила и перестроечная Россия. В начале 1990-х швейцарские банки стали выкупать эти полумертвые долги у государства за копейки, а затем вышибать их из России с помощью хитроумных коррупционных схем. И вот здесь в нашей истории появился первый персонаж — Франко Фенини. Отец передал ему по наследству сеть ресторанов и магазинов верхней одежды в Лугано (эти магазинчики потом всплывут в оплате счетов по кредитным картам дочерей Ельцина). Франко мало интересовала торговля, и он передал управление магазинами своей жене, а сам устроился в банк «Дель Готтардо». Некоторое время он работал в одном из отделений на Багамских островах и занимался контрактами с Восточной Европой и СССР. После развала Союза он продолжил работу в русском секторе. В то время все платежи с Россией были заблокированы. Многие кредиторы должны были получить из нашей страны деньги, но не могли. Фенини, собственно, и поручили заниматься русскими кредитами. Он пытался выяснить, возможно ли вернуть тот или иной кредит, и если перспектива виделась удачной, «Гот-тардо» выкупал этот долг.

Но сотрудничество с новой Россией в новых условиях было проблемой для банка. Нужен был человек, который был бы вхож в кабинеты российских чиновников и лично договаривался бы о возвращении долгов внешнеторговых организаций. И такой человек нашелся. Один итальянский промышленник познакомил Фенини с Филиппом Туровером, бывшим советским гражданином, сыном известного российского литературоведа, испаниста Генриха Туровера. Это второй персонаж нашей истории. Именно его сенсационные показания генпрокурору Швейцарии Карле Дель Понте дали толчок делу «Мабетекс». Итак, Фенини клюнул на сладкоголосые посулы Туровера о его связях в российском госаппарате и предложил ему сотрудничество с банком по вопросу долгов. Два-три года Фенини присматривался к Туроверу, давая ему разовые поручения, а затем представил его руководителям банка, господам Мордазини и Дженерали. Ту-ровер успешно проводил переговоры с российскими чиновниками и возвращал «Готтардо» один кредит за другим, получая с этих операций солидные проценты. Но чем больше Туровер общался с клерками банка, тем больше он узнавал о русской клиентуре «Готтар-до». Фенини и сам делился с ним этой информацией. Он рассказывал и о том, что являлся посредником в открытии счетов российским чиновникам. Я еще вернусь к отношениям Фенини и Туровера, ибо именно денежный конфликт между этими людьми и положил начало знаменитому кремлевскому скандалу. А пока здесь ставим нежирную точку и переходим к ситуации с «Мабетексом».