Джаред Тейлор - Лицом к лицу с расой

Тот, кто оказывается в окружении молодых негров, никогда не отанется без регулярной порции рэпа. Чёрные часто придумывают собственные джинглы. Совершенно нормально видеть, как 15 негритят развязно расхаживают по классу, дёргая плечами и совершая тазом возвратно-поступательные движения, резко выкрикивая 15 совершенно разных куплетов на одном и том же грубом, скрежещущем диалекте. Слова почти неизменно содержали незрелое бахвальство: «У кого с блестящим ободком, у кого блестящие кроссовки, у кого во рту блестящий гриль (золотая или серебряная зубная бижутерия, — перев. )?» Обычно такие рэперы-любители заканчивают свои песни неистовым заявлением, — самыми грубыми и невообразимыми словами, — о том, что все женщины являются его сексуальными поклонницами. В месте, где требовалось произнесение непотребного слова, ученик просто заменял его стоном: «Она сосёт мой ы-ы-ы-м-м-м (продолжительный стон), она е*ёт мой ы-ы-ы-м-м-м, она облизывает мой ы-ы-ы-м-м-м».

Многие рэп-стихи грубы, но некоторые просто невозможно понять. Совсем недавно появился популярный рэп «Набей татуху». Несколько недель я слушал эту романтическую лирику, доносящуюся из сотен чёрных ртов. Ниже привожу избранное:

Рэп — одно из самых дегенеративных явлений, возникших в нашей стране. Очень прискорбно, что он инфицировал столь много белых в таких массовых масштабах.

Негритянки очень любят танцевать — белые назвали бы этот стиль вращательным. Танцуют они везде, — в коридоре, в классе, на стульях, рядом со стульями, под стульями, — везде. Как-то мне позвонили на сотовый и мне пришлось выйти из класса. Меня не было около двух минут. Когда я вернулся, чёрные девочки выстроившись в линию перед доской, бились в танцевальных конвульсиях к вящему удовольствию мальчиков.

Многие негры, особенно негритянки, чрезвычайно толстые. Некоторые из них настолько толсты, что мне пришлось устроить для них специальное размещение, чтобы приспособить их туши. Это не значит, что среди белых нет толстяков, — конечно, есть, — но не в таких количествах. Многих негритянок попросту не волнуют их габариты. Среди белых есть немало аноректиков, но, я даже не слышал, чтобы чёрные страдали анорексией.

— Чёрные женщины крупные, мистерДжексон, — объясняли мне мои студенты.

— В чёрном сообществе, наверное, нормально иметь лишнего веса? — спросил я.

Две толстые девушки начинают танцевать прямо напротив моего стола:

— Знаете, мальчикам не хватает сочных персиков, мистер Джексон.

Фразой «сочные персики» негры обозначают задницу.

Негры — самые прямолинейные люди, которых я встречал. «Эта майка страшная. Ты, парень, ублюдок. У тебя толстые губы». В отличие от белых, осторожно обходящих расовую тему, они могут высказываться по этому поводу беспощадно. Однажды мне понадобилось передать что-то в офис. Я спросил своих учеников кто желает сходить и, вдруг, в воздух взвились три десятка рук. Моим студентам нравилось выходить с занятий, расслабиться, погулять хотя бы несколько минут, вдали от глаз белого «надзирателя». Я выбрал одного светлокожего мальчика. Один очень темнокожий был вне себя от ярости: «Почему вы выбрали полукровку?». И тут же ещё с полдесятка ртов начали кричать «Он полукровка!».

В течение многих десятилетий страна сочувственно относилась к плохой успеваемости чёрных и есть отчего. Почему-то никто не задумывается над тем, что чёрные приходят в школу с серьёзным изъяном, который, впрочем, возник не по их вине. Негры осваивают дома особый диалект, эбоникс, который сейчас выделяется чуть ли не в особый язык. Негры не просто произносят слова не так; у них часто неанглийская грамматика. Если он спрашивает «Где ванная?» (Where is the bathroom?), то он говорит: «Где ванная?» (Whar da badroom be?), что грамматически является эквивалентом английской невопросительной фразы «Где ванная» (Where the bathroom is). (В английском языке фразы Where is the bathroom? и Where the bathroom is, — с другим порядком слов и без вопросительного знака, — являются двумя разными типами предложений; первое вопросительное, второе повествовательное, — перев. ). И так они говорят в школе. А, как они говорят, так они и пишут, — в сочинениях, заданиях, изложениях.

Правда, у некоторых белых тоже имеется подобный изъян. Они говорят на особом, сложно воспроизводимом «сельском» диалекте. Например, если такому белому хочется выпить колы, он говорит «я собираюсь дай мне кока-колу». Чтобы правильно говорить и писать «селянам» приходится переучивать английский. Но, всё дело в том, что большинство белых избавляются от этого изъяна и выучиваются говорить правильно, а многие чёрные так и не достигают желаемого результата.

Большинству чёрных, которых мне довелось учить, просто нет дела до учёбы. Я преподавал историю, и очень часто ученики мне говорили, что им не хочется делать уроки, что им не нравится история, потому что это история белых людей. Конечно, по истории «многообразия» повар-негр у ковбоя внёс неоценимый вклад в освоении Запада, но чёрным детям это всё же казалось недостаточно достоверным. Я развёл руками и решил задать им проект о реальном историческом чёрном персонаже, Маркусе Гарви. Разумеется, о нём они никогда не слышали. Я им дал задание исследовать предмет, но результатов я так и не дождался. Им было всё равно, и делать они ничего не желали.

Преподавая неграм, очень скоро узнаёшь, что и как именно они думают о правительстве белых. Однажды я дал им задание за 25 минут написать об одной мере, которую правительство, по их мнению, должно принять, чтобы улучшить Америку. Я давал это задание в трёх классах, всего приблизительно сотне учеников, из которых около 80 были неграми. Мои немногочисленные белые ученики склонялись в основном к «консервативным» взглядам. У них звучало лейтмотивом: «На неработающих членах общества нужно экономить». Почти каждый чёрный написал на тему: «Нам нужно больше услуг органов государственного обеспечения».

У моих учеников имелось самое отдалённое представление о том, кто оплачивает эти государственные службы. Им она виделась волшебной свинкойкопилкой, которая никогда не опустевает. Одна негритянка убеждала класс в том, что нужно увеличить масштабы социального обеспечения. Я пытаться объяснить, что для того, чтобы это обеспечение существовало, облагаются дополнительными налогами живые люди. «Да, пусть белые платят, — наконец сказала она, — Они такие жадные».

Я спросил: «Многие чёрные зарабатывают больше 50000 долларов в год, ты и у своих бы тоже забрала».

Ответом было: «Это полукровки». И весь класс согласился. Продолжать дискуссию было бессмысленно.