Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Руководство Китая считает одной из основных проблем удаленность энергоресурсов от основных потребителей, сконцентрированных в приморских регионах. Переброска туда газа и нефти будет ограничена несколькими стратегическими трубопроводами; магистральное направление — замещение транспортировки энергоресурсов более дешевой и экономичной передачей электроэнергии.

Для решения этой задачи в Китае создана единая энергетическая система по образцу существовавшей в Советском Союзе. (После его распада Россия так и не смогла соединить Европейско-Уральскую и Сибирскую энергосистемы, так как это привело бы к удешевлению электроэнергии, неприемлемому для энергетического лобби; более того, в 2004 году в результате либеральной реформы, разработанной и проведенной под руководством Чубайса, Единая энергосистема России была фактически уничтожена, что привело к головокружительному росту энерготарифов и ряду болезненных аварий.)

Формирование единой энергосистемы Китая завершила грандиозная ГЭС «Три ущелья», [153]которая начала работу уже в 2008 году (за счет ввода дамбы на 10 месяцев раньше первоначально намеченного срока), через несколько лет после фактического уничтожения либеральными реформаторами российской электроэнергетики как единого технологического и управленческого комплекса.

Значимым направлением ускоренного развития Китая является государственное управление урбанизацией. Как и индустриализация, она диктуется демографическими процессами и является для Китая категорической необходимостью. « Если города не будут растибыстрее, чем деревня, причем не будут расти за счет деревни, то на селе быстро наступит демографический перегрев и малоземелье преодолеет допустимую технологическим уровнем сельскохозяйственного производства грань. Деревня станет носителем… огромной… безработицы». [154]Необходимость любой ценой избежать масштабных социальных потрясений обрекает Китай на ускоренный индустриальный рост — и на столь же ускоренную урбанизацию.

Индустриальный рост направляется государством через привлечение бизнеса в континентальные провинции за счет создания инфраструктуры и благоприятного правового режима, а урбанизация — при помощи программы строительства «10 тысяч городов». В первые три года ее реализации только в районах, примыкающих к казахской границе, «на пустом месте» было построено три полумиллионных города, и строительство новых городов продолжается.

Помимо «впитывания» сельского населения, новые города выполняют еще как минимум две важные функции:

• сдерживают миграцию сельских жителей континентального Китая в большие города приморских провинций, противодействуя усугублению перекоса в развитии между «двумя Китаями» (многие города целенаправленно размещаются в районах, откуда идет наиболее интенсивная миграция в перенаселенные приморские районы);

• так как создание новых городов в этнически некитайских районах сопровождается переселением в них значительного числа ханьцев, градостроительство обеспечивает ассимиляцию некитайского населения(прежде всего в Тибете и частично переданном Китаю Советским Союзом Синьцзян-Уйгурском автономном районе, в котором в конце 80-х произошло восстание мусульман, после подавления которого было разрешено строительство мечетей; волнения, в том числе ханьского населения, протестующего против агрессивного поведения мусульман, происходили в 2008–2009 и 2013–2014 годах).

В 2002 году XVI съезд КПК, на котором было обновлено руководство страны (от власти была отодвинута «шанхайская группа», вызывавшая неприязнь у основной части китайской элиты и заметной части общества) принял решение об увеличении ВВП Китая вчетверо к 2020 году (по сравнению с 2000-м). Для этого был нужен среднегодовой рост всего лишь чуть ниже 7,2 %, — существенно ниже уровня как 90-х годов, так и всех последующих лет (несмотря даже на замедление роста до 7,5–7,7 % в 2012–2014 годах).

Задача замедления роста (решить которую не удавалось вплоть до обострения глобального кризиса осенью 2008 — весной 2009 годов) была поставлена не столько из-за ощутимой нехватки ресурсов, опасной деградации природной среды и «наглядного перегрева экономики» (приведшего-таки в 2007 году к резкому ускорению пренебрежимо низкой до того инфляции до 6,5 % и упавшей уже в следующем году до 1,2 %), сколько в первую очередь для решения проблемы снижения региональной и социальной дифференциации.

XVII съезд КПК в 2007 году подтвердил абсолютную приоритетность этой задачи, даже в официальных документах зафиксировав ее не по-китайски жестко и конкретно. При этом основной идеей развития официально стала уже не эффективность экономики, но достижение справедливости, — и вчетверо к 2020 году будет обещано увеличить уже не общенациональный, а среднедушевой ВВП.

На XVIII же съезде в 2012 году, зафиксировав успешное выполнение планов, к 2020 году будет намечено удвоить реальные среднедушевые доходы китайцев, — причем и в городах, и в деревнях, — по сравнению с текущим уровнем. И набранные темпы роста, даже с учетом вызванного глобальной депрессией торможения (при условии, разумеется, некоторого сокращения социального неравенства) вполне позволят это сделать.

Однако в 2002 году анализ ресурсной обеспеченности по китайским меркам даже весьма умеренных темпов развития вызвал шок у нового руководства страны. Оказалось, что собственных энергоресурсов Китая (уголь, нефть, газ), включая достоверно разведанные, но в то время еще не освоенные, хватит примерно на 10 лет. Даже запасы редких и редкоземельных металлов, по которым Китай занимает первое место в мире, из-за хищнической эксплуатации и массового экспорта сократились за 90-е и 2000–2001 годы на треть, а по некоторым видам сырья — и в 2 раза.

В связи с этим руководство Китая поставило задачу кардинального расширения контроля за зарубежными месторождениями полезных ископаемых, в первую очередь энергоносителей. Из-за отсутствия стратегических ресурсов для действий на значительном отдалении было первоначально определено два основных направления «сырьевой экспансии»: северное (Средняя Азия и азиатская часть России) и южное (Юго-Восточная и Южная Азия). В качестве наиболее наглядного проявления неэффективности китайской сырьевой политики в прошлые годы, вызвавшего критику со стороны китайского руководства, называлось то, что Китаю не удалось, несмотря на все усилия, установить свой контроль ни за одним месторождением нефти в России.

Китайские специалисты еще тогда справедливо решили, что уверенное развитие Китая и Индии, несмотря на повышение эффективности использования сырья, в частности, энергоносителей, обеспечит рост мирового спроса на него и с лихвой компенсирует на первое десятилетие XXI века общую тенденцию сравнительного удешевления сырья, сформировавшуюся в 70-х — 90-х годах.