Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Однако она же спасла Тайвань от неминуемого захвата коммунистическими войсками: уже 27 июня 1950 года, через день после начала Корейской войны наступлением северокорейских войск, Трумэн объявил о направлении в Тайваньский пролив Седьмого флота США, что сделало вооруженное «решение тайваньской проблемы» попросту невозможным.

5.1.1. Адский конвейер «перевоспитания»

Не тратя время на пересказывание и без того общеизвестных событий, связанных с продвижением Мао Цзэдуна к власти и к управлению им огромной державой, следует обратить особое внимание на то, что его борьба за власть была одновременно и борьбой за приспособление принесенных извне взглядов к китайской культуре, китайской народной среде, китайской «почве».

Недаром он постоянно, даже в походе, читал классические труды китайской литературы, — он старался перевести современную ему политику и знакомые ему основы (ибо никто и никогда не обвинял его в систематическом образовании) марксизма на язык традиционной китайской культуры. Это был единственный способ достичь понимания со стороны масс, на которые он стремился опираться, и овладеть их энергией, получив возможность по своему желанию направлять ее туда, куда казалось ему необходимым.

И в том, что это ему удалось, — одна из фундаментальных причин его исторической победы.

Важность задачи заключалась в том, что в развитии коммунистического движения в Китае исключительно высокой была роль внешних сил. Помимо интенсивной помощи Коминтерна Сунь Ятсену и коммунистической партии (доходившей не просто до направления советников и подготовки кадров, отрывавшихся в результате от китайских реалий, но и до непосредственного управления ее действиями), важным внешним фактором стала высылка в Китай огромной массы этнических китайцев, застрявших в России после Первой мировой войны.

Пример 4

Китайцы в России: первая волна

Заметное количество китайцев приезжало в Россию на заработки и до Первой мировой войны; находились на территории страны китайские купцы (включая легендарного Цзи Фэнтая, строившего укрепления в Корее и на переговорах о разграничении границы помогавшего России против Китая) и студенты.

После начала войны Россия, внезапно столкнувшись, как и другие державы, с острой нехваткой рабочей силы в тылу, стала, как и многие из них, энергично вербовать китайцев. С января 1915 по апрель 1917 года в страну было ввезено около 160 тыс. китайских рабочих (во Францию — 150, в Великобританию — 50 тыс.). Они использовались даже на строительстве железной дороги от Санкт-Петербурга до Николаева-на-Мурмане (затем Мурманск), где составляли 10 из 170 тыс. работающих.

Вследствие незнания языка и норм поведения китайские рабочие эксплуатировались особенно жестоко. В результате массовый характер приняло их бегство с работ, в силу чего царское правительство начало репатриировать из страны «бродячих китайцев». Временное правительство продолжило эту политику, и даже Советская власть до мятежа белочехов в мае 1919 года, прекратившего железнодорожное сообщение с Сибирью, успела эвакуировать около 40 тыс. китайцев.

Однако большинство привезенных на заработки китайцев в хаосе гражданской войны были брошены на произвол судьбы и, не имея средств, не зная языка, были вынуждены пробираться домой через всю необъятную пылающую страну. Ради пропитания, а часто и ради физического выживания они прибивались к участникам гражданской войны, в основном к красным, — в силу как их интернационализма, так и классового подхода.

Стойкость, скрупулезность, привычка к лишениям и отстраненность от российских реалий (что обеспечивало, помимо прочего, и необходимую в условиях гражданской войны чудовищную жестокость) сделала китайцев (наряду с латышами и пленными венграми) одной из военных опор Советской власти в самые критические моменты ее существования. Разрезавшие одной очередью корову китайские пулеметчики, сражающиеся до конца в любых ситуациях безответные «ходя-ходя» с винтовками, китайская охрана поезда Троцкого и китайский отряд в составе охранявших Кремль латышских стрелков стали символами гражданской войны. Память о них сохранилась и по сей день не только в литературе и мемуарах, но, несмотря на несколько волн переименований, и в названиях: во Владикавказе, столице Северной Осетии, до сих пор есть Площадь китайских революционеров, павших в боях за Советскую власть.

Менее известно, что на стороне красных партизан в Приморье и Приамурье сражались местные китайские бандиты — хунхузы, значительная часть которых затем ушла в Китай поднимать революцию там. (Справедливости ради надо отметить, что другие части хунхузов сражались и против Советской власти, а по завершении гражданской войны активно использовались для провокаций и «разведок боем» китайскими милитаристами, окопавшимися в Маньчжурии, а после ее оккупации — и японцами.)

Соответственно, белогвардейцы относились к китайцам с крайней жестокостью, часто рассматривая их как недочеловеков, а с середины гражданской войны — как неизбежных сторонников красных. В ряде случаев они истреблялись превентивно, включая женщин и детей.

В результате, по современным оценкам, в гражданскую войну в Красной армии и партизанских отрядах воевало до 70 тыс. китайцев (естественно, многие участвовали в боевых действиях эпизодически, — это специфика всякой гражданской войны).

По завершении гражданской войны, в середине 1921 года в европейской части России находилось около 90 тыс. китайцев, а в районах Сибири, контролируемых Красной армией, — еще около 30 тыс. чел.

На Дальнем Востоке число китайцев возросло с 50,2 тыс. в 1923 до 71,6 тыс. в 1926 году, но этот прирост мог быть объяснен не только бегством из Китая, но и внутрироссийской миграцией, и простым улучшением статистики по мере укрепления государственной власти.

А вот в последующее десятилетие произошло резкое, трехкратное сокращение численности китайцев, проживающих в Советском Союзе: со 101,7 тыс. чел. в 1926 до 38,5 тыс. в январе 1937 года. Основная причина этого сокращения (хотя шли, конечно, и ассимиляционные процессы) — возвращение в Китай, в котором как раз в это десятилетие сложилось, наконец, единое национальное государство: военные феодалы были подчинены Чан Кайши, а Япония еще вела себя относительно сдержанно.

Значительная часть китайцев, возвращавшихся на родину из России даже и в середине 30-х годов, несла с собой дух великой революции; многие сознательно ехали, чтобы освободить свою Родину и построить государство социальной справедливости. Существенным (по меркам китайской внутренней политики) был и поток профессиональных революционеров, обучавшихся в Советском Союзе: соответствующую подготовку прошли и Дэн Сяопин, и Чжу Дэ, и многие другие видные деятели Коммунистической партии Китая.