Егений Рябцев - Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1

О пропавших без вести не только с российской, но и с чеченской стороны «Известия» впервые писали больше года назад («Павшие и пропавшие», № 28,1996 г.). Еще в канун нового, 1996 года уточненный список из 1415 фамилий бесследно исчезнувших граждан Ичкерии передал корреспонденту «Известий» сопредседатель комиссии по обмену военнопленными и интернированными на прерванных переговорах Романова-Масхадова Иса Мадаев. В списке были чеченцы и русские, грузины, армяне, татары, 116 женских имен, среди них старухи и молодые, больше молодые и очень молодые… Но преобладающая часть списка — чеченские мужчины разных возрастов. Студенты, актеры, строители, поэты, крестьяне — люди, как правило, не воевавшие. Хватали их на улицах, уводили из домов, из студенческих общежитий, вытаскивали из машин и автобусов на блокпостах. При всей разнице судеб зримая часть их биографий заканчивалась одинаково — встречей с федеральными военными и задержанием…»

— Игорь, остановись на мгновенье, — прервал его полковник Курдюмов.

— Мы это всё знаем.

— Не всегда листаете прессу, — отмахнулся Игорь. — А в ней то, что и нам полезно знать.

— Ладно. Валяй дальше.

И Игорь продолжил чтение: «Российских военнопленных, как известно, чеченцы вначале легко отпускали без всяких условий. Раненных отпускали всех. Солдат срочной отдавали матерям. Спустя некоторое время великодушие сменилось более жестокой требовательностью. Чеченцы настаивали на возвращении своих людей, а тех не отдавали. Кое-кого в свое время удавалось выменять, а больше — выкупить у российских военных. Люди становились товаром, стоившим немалых денег. Потом и за деньги перестали отдавать. Пошли слухи, что и отдавать некого.

Позже, уже на издыхании войны, федеральные власти вновь предприняли попытку наловить потенциальных боевиков и просто инакомыслящих-«незавгаевцев». По блокпостам были розданы списки людей, подлежащих задержанию, несмотря на самые исправные документы («Война миру», «Известия», № 113,1996 г.), но чеченская общественность подняла шум, списки попали в прессу, и нового большого улова не получилось.

Между тем Мадаев еще тогда, в 95-м рассказывал, что федеральная сторона предложила на обмен список из 252 чеченских фамилий. Но это были совсем не те люди, кого в республике разыскивают и ждут. Там оказались чеченцы, не жители Чечни, содержавшиеся в различных российских СИЗО и колониях, привлеченные к ответственности еще до начала войны за преступления, с войной никак не связанные.

Идея обмена российских военнопленных на уголовников, похоже давно носилась в воздухе. Возможно, принятое постановление об амнистии, узаконившее освобождение от ответственности подлежавшего обмену «независимо от характера совершенных преступлений», только легализовало уже накопленный опыт. Тем более полезно в него вглядеться.

В рассказах десяти чеченских женщин, разыскивающих пропавших во время войны близких, много общего. Достучавшимся до федеральных властей сначала отвечали: такой не задерживался и у нас не числится. Позже особо упорным стали отвечать: числился, но за отсутствием вины отпущен, дальнейшая судьба неизвестна. За год список без вести пропавших уменьшился, но ненамного и не за счет живых, а за счет найденных безымянных захоронений, эксгумаций, опознаний. Сегодня, когда война далеко позади, когда принята амнистия, нет, кажется, причины для насильственного удержания, а главное, сокрытия на островах нашего все еще основательно обжитого ГУЛАГа почти полутора тысяч заключенных из Чечни, а все десять женщин убеждены, что их близкие живы. Да ведь и в самом деле поверить в то, что каждый из полутора тысяч был отпущен, но по каким-то причинам не добрался до дома, тоже трудно.

С чеченками из общества «Матери Чечни» по московским инстанциям ходила и во всем поддерживала председатель Комитета солдатских матерей России Мария Кир-басова. Долгое время только этот комитет занимался вызволением наших людей из плена, и помогали российским матерям в беспрецедентном и самоотверженном поиске, делясь не только сведениями, но и хлебом, и кровом, чеченские семьи. Это с помощью чеченских женщин возвращены домой 302 солдата, числившихся пропавших без вести. Чувство вины, благодарности и просто взаимопонимания сделали то, что оказалось не под силу государству, сохранив простоту и естественность в отношениях между простыми людьми наших народов, отношения, которые не сумели разрушить никакие Говорухины, Куликовы, Донцовы, Тихомировы, не даже сама война.

Послушаем женщин:

Зоя Исмаилова ищет мужа и сына, Исмаилова Шаму 1949 года рождения и Исмаилова Шарила 1974 года рождения, студента 3-го курса нефтяного института. 3 января 1995 года они все вместе на «Москвиче» убегали из Гроз-ного от бомбежек. Их остановили на блокпосту. Женщину высадили, и она до вечера ждала возвращения своих мужчин, но не дождалась. С тех пор о них ничего не известно.

Малкан Чабаева рассталась с мужем и братом мужа, Чабаевыми Русланом и Асланом, тоже на одном из блокпостов при выезде из Грозного 4 января 1995 года. Ее высадили, а их увели.

Роза Ужахова потеряла младшего брата Мурада 23 января 1995 года в поселке Калинина (окраина Грозного). Его взяли у дома, посадили в БТР, с тех пор его не видели, хотя в списках добытых в моздокском «фильтре», его фамилия значилась. Зайнаб Сайдулаева разыскивает мужа Вячеслава Бикиева, брата Билала Сайдулаева и двух двоюродных братьев Алзура Саидаева и Газиева Саидана. 29 января 1995 года их увели прямо из домов, хоть это были мирные люди, отцы семейств. На свои многочисленные вопросы ответа не получала. А вот на запрос, отправленный через одного военного человека (фамилию назвать отказалась), перед августовскими событиями получила ответ на компьютере: Билал Сайдулаев жив, находится в засекреченном лагере в Подмосковье.

Зоя Асхабова, кандидат химических наук, ищет мужа, тоже ученого-химика (они однокашники, выпускники МГУ), Даниелбека Межидова. Он был приглашен к сотрудничеству правительством Хаджиева и 3 февраля 1995 года исчез при въезде в Грозный. В федеральном бюро розыска в Грозном в мае ей показали паспорт мужа, не объяснив, как он к ним попал. Паспорт был как новенький. Она наняла работника ФСБ Власенко, который за подписью председателя российской администрации Н. Семенова рассылал запросы в различные российские инстанции, но четких ответов не получил, а вскоре Власенко самого убили в его же кабинете. Через русских знакомых из МВД, имеющих доступ к аппарату Куликова, получила сведения, что Даниел бек Межидов осужден к 14 годам лишения свободы, место содержания неизвестно.

Малика Лалаева ищет брата Лалаева Абдулу. 27 февраля 1995 г. вышел из дома, чтобы идти на работу, и был задержан федеральными военными. Известно, что до 30 марта его содержали в ПАП-1, потом в Моздоке. Уже после его исчезновения у него родился сын…