Егений Рябцев - Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1

Вот и сейчас они учуяли запах общественных миаз-мов. От людей вполне, казалось бы, порядочных, от вполне уважаемых коллег приходится слышать: «Если ради спасения трех наших ребят приходится выпустить любого чеченского уголовника, то и черт с ним!»

Какая короткая память у нас. Мало ли нахлебников в своей жизни приговаривали: цель-то благородная, а средства не приходится выбирать! Надо-де быть реалистами.

ГУЛАГ ломился от реалистов, не успевали закапывать.

Обмен уголовниками на выкупленного его родственниками российского солдата — это попытка второй раз наказать чеченца, захваченного во время войны, похоронив его до конца дней в тюрьме или в лагере, если он жив, или попытка скрыть преступление против человечества, если мертв. По сути, предлагается не обмен, а выкуп. Но чеченки из разоренной войной Чечни не могут конкурировать с богатыми родственниками банальных уголовников.

Русские матери, по сей день блуждающие по дорогам Чечни и ночующие в чеченских домах, чувствуют себя такими же брошенными, как и чеченские. Ни они, ни их сыновья, кроме них, никому не нужны. Ни полковнику с фонарем, поставленным Марией Кирбасовой, ни господину Илюхину с нетронутым лицом, ни всем его партай-геноссе, ни аграриям, возделывающим свою думскую сотку, ни профессиональному патриоту Бабурину, радеющему за весь русский народ, за исключением нижних чинов.

Окончились боевые действия в Чеченской республике, то есть прекратились разрушения и организованные убийства людей. Но остались непохороненные павшие на этой бесславной войне, остались живые пленные и мертвые, числящие живыми.

Война окончена, нравится это кому-то или не нравится. В чеченской республике избраны законный президент и парламент. Федеральные власти признали этот факт. Признайте и вы, господа, и не требуйте, и не требуйте, чтобы чеченцы выходили из своей республики по одному с белым флагом и поднятыми руками.

И не нужно уверток, они непристойны.

Мертвых не вернешь. Но дайте сведения о живых. Опубликуйте для начала их списки. Чтобы не мучились безвестностью семьи, не платили денег бессовестным людям, торгующими мертвыми. А если вам нечего сказать, то объясните все-таки: почему?

Сейчас, когда постановление Госдумы уже принято, комиссии при президенте предстоит не только готовить списки на обмен, но и сделать так, чтобы были найдены и вернулись к своим семьям люди, находящиеся в плену у обеих сторон, чтобы хитроумно заложенные мины не взорвали амнистию, не превратили ее в прощение только для генералов, справедливо опасающихся закона.

Амнистия — это акт милосердия, а не продолжение войны другими средствам…»

Игорь усердно и нудно читал газету, постукивая кончиком карандаша по настольному стеклу. В его глазах можно было заметить одновременно и полное несогласие и некоторое смятение. Страшная штука — привычка! Она притупляет даже сильных. Привыкли к самому необыкновенному, к тому, что убивают, насилуют, захватывают, калечат живых людей. У кого-то в крови алчный зуд мщения. Доколь же? И неужели в чеченскую (да и афганскую) волчью яму мы будем попадать теперь десятилетиями?.. Будет на чеченском троне Масхадов или кто другой, такой уже братской дружбы, как в советские времена, не видать…

И наконец-то в Москве в мае 97-м году был подписан исторический договор о мире между Россией и Чечней, который поставил точку в их долгом четырехлетием противостоянии… Перешагнув через обиды и амбиции, политики сошлись в мнении: «партия войны» находится вне Чечни и России, она временно побеждена, но еще опасна. Как писал корреспондент «Российской газеты» Борис Ямшанов: «Вице-премьер Чечни Мовлади Удугов высказал даже суждение, что иные страны Запада хотели бы видеть Россию в роли буфера между европейской цивилизацией и экспансией исламского Востока, потому и раздували возникший внутренний конфликт, тут есть зерно истины и вряд ли стоит сбрасывать его со счетов.

Отвоевавшись и подписав мирное соглашение Чечни с Россией, Аслан Масхадов, президент республики, знал, что самое трудное, даже небывалое испытание его народу еще предстояло. На встрече с чеченской общиной в московском офисе он говорил по-чеченски. Корреспонденту «Известий» Ирине Дементьевой помогли с переводом. Аслан Масхадов спросил у земляков, живущих в Москве: «на что мы, чеченцы, способны?». И как передала читателям газеты 16 мая Дементьева «встреча Аслана Масхадова с чеченской диаспорой обещала быть драматичной. Число чеченцев в российской столице в последние годы выросло в несколько раз. Это и предприниматели, которые вывезли подальше от войны свои семьи, и оппозиция Дудаеву — интеллигенция, и два пророссийских экс-правительства, особенно завгаевское со своим аппаратом, пристроенные в центре. Все они были вправе ожидать от нового президента Ичкерии по меньшей мере упреков в неучастии. Но ничего этого не было.

Это исторический день, для Ичкерии — первый день Мира. Подписание документов о мире, это впервые юридически подтвержден факт, что война была и что вчера она наконец окончилась. Отныне два народа устами их президентов заявили о своем намерении никогда больше не поднимать оружие друг против друга. Это акт большого мужества и политической воли со стороны президента Ельцина.

В том, что чеченскому народу удастся достойно завершить эту войну, Аслан Масхадов никогда не сомневался. Много сложнее — построить свое государство. Есть люди, говорил Масхадов, которые даже рассчитывают на то, что чеченцам она не под силу. Они исходят именно из чеченского характера и менталитета. Исторически так сложилось, что вайнах должен был в первую очередь заботиться о себе, о домашнем очаге, о семье, защищать их. Теперь придется круто менять представление о своем долге, настала пора ощутить свою ответственность перед обществом, перед будущим государством и объединяться. Главная задача, которая стоит перед новым правительством, если хотите, исторически — объединить народ. Всем нам, утверждал Масхадов, придется быть перед миром не с оружием в руках, а пройти проверку на другое умение и доказать миру и самим себе, на что мы способны, годимся ли мы на что-то серьезное.

Что пока сделано.

Наследство тяжелое. Нефтехимический комплекс разрушен полностью. Однако главные предприятия города, заводы имени Ленина и имени Шерипова почти восстановлены. В сельском хозяйстве свои трудности. Помогают соседи — Ставрополье, Дагестан, Ингушетия, Осетия.

Никто не собирается делить чеченское общество на тех, кто «воевал» и «кто не воевал», осуждать или упрекать тех, кто не держал в руках гранатомет или автомат, а иначе устроил свою жизнь, нельзя допустить такое противопоставление. Каждый вправе был выбрать свою судьбу, исходя из возможностей, обстоятельств, интересов. Вовсе необязательно было всем воевать, не было такой необходимости. Не надо обращать внимание, сказал Масхадов, на мои резкие высказывания во время предвыборной компании. Даже среди завгаевского окружения есть люди обманутые, заблуждающиеся. Никто не собирается напоминать им об этом. Конечно, есть и такие, кто привел войска и начал войну против своего народа, но таких — человек десять, от силы двадцать, они известны поименно. Но если воевать было всем необязательно, то сегодня, когда придется строить свое государство, каждый должен помочь. Каждый из вас, где бы он ни жил, где бы ни нашел свою судьбу и свое дело, должен помнить, что он чеченец, и помочь чем может. Для этого необязательно даже переезжать в Чечню на постоянное жительство. Но приехать, посмотреть своими глазами и решить, что каждый может сделать для будущего чеченского государства, каждый из вас должен. У нас есть и академики, и практики, они рассыпаны по всей России, разъединены. Это не страшно — лишь бы каждый вспомнил о том, что он чеченец, и взял на себя часть ноши. Я был за границей и выслушал заверения, что нам помогут, будут и инвестиции, и другие вложения. Помощь благодаря заключенным экономическим и финансовым соглашениям поступит и из России. Но это не главное. Главное, это то, что мы сделаем сами. Каждый из нас.