Егений Рябцев - Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1

Лев Рохлин назвал также другие факты вопиющих злоупотреблений среди высшего армейского командования. Так, по его словам, бывший начальник Главного управления военного бюджета и финансирования Министерства обороны генерал-полковник Василий Воробьев перевел 23 миллиона долларов, полученных за продажу боеприпасов Болгарии, в «Дойчебанк» Города Цоссоен в Германии, которые бесследно исчезли. По его распоряжению, несмотря на предупреждение Центробанка России, на счета Латвийского индустриального банка переводится 4,5 миллиона долларов, которые пропадают из-за банкротства банка. Родственник Павла Грачева (свояк) генерал-полковник Дмитрий Харченко, проинформировал также Лев Рохлин, «преступно перевел пять миллионов долларов в рубли и передал их в военно-страховую компанию под 7 процентов годовых». По минимальному банковскому проценту в 120–180 процентов МО на сегодняшний день должно было получить 13 миллиардов рублей, а реально получено 830 миллионов».

«Деньги до сих пор не возвращены», — подчеркнул председатель думского комитета.

Начальник Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба генерал-полковник Вячеслав Жеребцов сформировал батальон «рабов», главная задача которого заключалась в «зарабатывании денег на строительство дач, в том числе и его четырех», сообщил далее председатель думского Комитета по обороне Лев Рохлин.

«Полный беспредел, — гневался он, — творится в службах тыла министерства обороны, возглавляемых генерал-полковником Владимиром Чурановым».

Часть своего доклада Лев Рохлин посвятил, по его словам, «уничтожению оборонной промышленности». Многие ее предприятия, являющиеся неотъемлемой частью в технологической цепочке производства приоритетных вооружений, «проданы в частные руки». При этом зачастую покупали их фирмы, банки и частные лица, «выросшие, — как сказал генерал Рохлин, — за короткий срок, как грибы, моментально разбогатевшие за счет обмана и ограбления страны и имевшие одно преимущество — гарантию безопасности, если принадлежишь к кругам власти». «Перечисленные факты являлись маленькой вершиной огромного айсберга расчета и преступности, поразившие многие структуры власти», — констатировал председатель комитета Госдумы.

Вывод напрашивался сам собой:

Павел Грачев «окружил себя ворами», а президент Ельцин «окружил» себя Грачевыми…»

И совершенно непонятна было для Ивана Михайловича абсурдная эпопея, затеянная Ельциным и Грачевым вокруг смещения с чеченского поста Завгаева и приведения к власти вооруженным путем Дудаева. И все эта политическая мишура была устроена только для того, чтобы затем развязать с Джохаром побоище и снова вытащить в чеченское седло Доку Завгаева…

И опять сломя голову Ельцин действовал по принципу: «После нас хоть потоп!» и срочно доставлял в Москву 27 мая 1996 года делегацию чеченских сепаратистов во главе с президентом Зелимханом Яндарбиевым. В Кремле они закорючками скрепили соглашение о прекращении огня в Чечне в ноль часов 1 июня, об освобождении всех насильственно удерживаемых лиц и возобновлении работы двухсторонних комиссий.

А Завгаева вновь руководство Москвы выбросило на политическую помойку…

На другой день Б. Ельцин сделал еще более неожиданный маневр — тайно от делегации Яндарбаева 28 мая вылетел на пять часов в Чечню, где встретился с населением и старейшинами села Правобережное и выступил перед военнослужащими 205 мотострелковой дивизии:

«Я приехал сюда на чеченскую землю с миром, — понуро ссутулился Борис Ельцин. — За ошибки и серьезные просчеты не снимаю вины и с себя. Я не стану перекладывать политические просчеты на плечи российских военных, ведь именно они сыграли решающую роль в подавлении мятежников. Я признателен военнослужащим России за героизм и мужество, благодаря которым разгромлены и уничтожены основные силы боевиков… Война окончилась, вы победили, победа за вами, вы победили мятежный дудаевский режим.»

«Ну, попадись мне на глаза Ельцин и Грачев! — не лицедействовал ветеран. — Только попадись!.. Одному бы руки не подал, а другого анику-воина по-отечески бы упрекнул: «Что ж ты отчебучил, любезный воякушка!»

Но с ними Москаленко так и не довелось встретиться. Они явно избегали подобных встреч с простыми людьми, а на письма ветеранов по своей тугоухости государь и его военный соратник никогда и никому не отвечали. Да и смельчак генерал Лев Рохлин вскоре был застрелен. Может быть, он погиб потому, что много знал о коррупции военных командиров?..

После выписки из родильного дома невестки Наташи Жуковой Иван Михайлович ежедневно носил ей трехлитровый баллон молока, покупал хлеб, фрукты, овощи. И одновременно гордился собой — вот, мол, как повернулось: у него родился внук!

Он вожделенно наблюдал, как Ванюшка сосал пухлую грудь Наты, у которой от этой щекотной процедуры маслянились глаза.

А когда малыш засыпал, они любили почесать языками о разных разностях.

— Ну, так как живете-можете? Что хорошего? — начинала невестка. Старик обычно ковырял толстым, заскорузлым пальцем в ухе.

— Эх, жду Игоря из больницы. По-свойски посидеть бы, дербалызнуть граммов сто… Раньше со студентами возился, а теперь списали с учебного корабля… Времени хоть отбавляй!..

Наташа прыснула;

— Вечеринку ждете, с Игорем хотите горлышко смазать…

— Как видишь…

— Скажите, Иван Михайлович, Вы были знакомы с Дудаевым? И с Аллой встречались?

— Э-э-э… — наморщил лоб Москаленко. — Кабы я знал, что это будет всемирно известная семья, не отстал бы от них, сфотографировался на память. Я отдыхал в прибалтийском пансионате и там столкнулся с Аллой в кафе. Она сидела, обняв руками обтянутые платьем колени, устремив взгляд на водную гладь. Я примостился рядышком, представился. Она кивком головы ответила; «Алла…». Потом подошел Джохар, поставил на стол лимонад и два блюдца с мороженым. Мы говорили какие-то пустые высокопарные слова о Доне, о Грозном, о северокавказском землячестве. Я, ветеран Великой Отечественной войны, с гордостью беседовал с военным летчиком Дудаевым. На прощание обменялись адресами, но так никогда больше не увиделись…

— А я ценю ту чистоту и откровенность, которую допустила вдова чеченского президента в беседе с обозревателями «Известий» Ириной Дементьевой и Валерием Яковлевым в 1996 году в подмосковном городе, в доме ее отца. Можно я это интервью вам почитаю?

Иван Михайлович кивнул. Наташа вертлявая, кокетливая, хитрая подмигнула тестю и принялась читать газету:

«Чистый засаженный цветами дворик. Просторная комната, картины на стене, большое зеркало в деревянной раме, резной деревянный столик с букетом пионов на нем. Пока мы беседовали, лепестки пионов постепенно опадали, образуя причудливый узор на лежащей под букетом книге Дудаевой «На изломе столетия».