Егений Рябцев - Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1

…Гаснет короткий декабрьский день. Вот уже провезли по коридору тележку с госпитальным ужином. Ушел в свою палату Саша Быков — мальчик из Ростовской области, лишившийся на войне глаз. Он часто навещал Мишу, коротая вместе с ним долгие больничные вечера. Поворочавшись и выключив транзистор, уснули тяжелым сном два офицера-отставника. Мать с сыном остались одни. Эта госпитальная палата стала дня них вторым домом. Семейные заботы отошли для нее на второй план. Даже детей пришлось поделить поровну: четырнадцатилетняя дочь осталась дома с отцом, а она с Мишей здесь, в Центральном военном госпитале, где с мая месяца дневали и ночевали. — Хорошо еще, что пошли ей навстречу — согласились взять уборщицей. По ночам она мыла полы в реанимационном отделении, а днем — с сыном, отдавала ему все силы и радовалась всей душой, что Миша рядом, что может она быть ему полезной — ухаживать, как за малым ребенком, менять постель, белье, вывозить в кресле на воздух в госпитальный сад, кормить с ложечки и учить есть самому. Тревожила Татьяну Павловну не физическая немощь сына, а какая-то безразличная его отрешенность. И потому она не давала ему уходить в себя, постоянно пытаясь разговаривать, расшевелить, чем-то заинтересовать.

Она никогда не плакала в его присутствии, не жаловалась на жизнь, напротив — улыбалась, шутила, подбадривала его, старалась всячески отвлечь от мрачных мыслей. Даже заказала домашним привезти кассеты с любимыми Мишиными записями и настороженно следила за его реакцией, ловя каждое подобие улыбки, каждое побуждение эмоций в этом бесконечно дорогом, жестоко истерзанном войной существе.

О чем только не вела она с ним беседы, пытаясь разговорить, растормошить его. Но есть одно, о чем она никогда не напоминала ему никогда. Это — война. Только однажды, еще не зная, как он отреагирует, спросила: «Мишенька, а ты помнишь, как воевал?» Он медленно раздельно прошептал: «Не хочу вспоминать об этом». И больше она никогда не возвращалась к больной теме, хотя даже во сне ее, как, наверное, и его, преследовали мучительные видения тех страшных месяцев…

Для нее все началось с того, что однажды из города Энгельс вернулся денежный перевод, отправленный Мише в воинскую часть. Вернулся с припиской: «Адресат отбыл в командировку». Случилось это в июне 95-го. А за месяц до того сын, старательно державший родителей в курсе своей службы, вдруг замолчал. Тревога, и прежде не покидавшая мать с отцом, теперь вошла в дом повседневным неотступным кошмаром — Чечня. Ответа на запросы так и не дождались. Терзаемая неизвестностью, Татьяна Павловна обратилась в Главное управление внутренних войск, куда по подчиненности относилось Мишино подразделение. Там ответили коротко: «Ваш сын жив». Но назвать почтовый адрес отказались.

И снова потянулись мучительные дни и ночи, пока однажды женщины из Комитета солдатских матерей России не помогли ей встретиться с двумя Мишинами однополчанами. От них Татьяна Павловна узнала, что сын в Чечне, в Бамуте. Слава Богу, нашелся след. А потом пришло, наконец, письмо и от самого Миши. Он писал, что «курсирует» на своем БТРе между Бамутом и станицей Лсиновской и, как обычно, пытался успокоить родных: «Мама, папа не волнуйтесь за меня — здесь не опаснее, чем везде. Я купался в горной речке. Это великолепно».

Навсегда запомнила Татьяна Павловна Кузнецова 11 января 1996 года. Муж пришел к ней на работу и трясущимися руками протянул только что полученное Миши письмо. Обратный адрес на нем был город Кизляр — тот самый Кизляр, куда за два дня до этого ворвались террористы Салмана Радуева, о чем уже второй день говорилось во всех выпусках новостей. Накануне, еще не получив этого письма, они видели на телеэкране развороченный БТР, но не знали еще, что, возможно, это и была машина их сына…

Теперь уже тревога охватила семью. Началась круговерть запросов и поисков. «Горячая линия» МВД сообщала: «Тяжелое ранение головы». Воинская часть — «легкое ранение». Снова «горячая линяя». «Ранение в мякоть ноги» и так далее. Как один бесконечный день сохранилась в памяти та ужасная неделя с изматывающим ожиданием в промерзших телефонных будках, откуда она безуспешно обзванивала все военные госпитали. Только теперь, выслушав все эти противоречивые сведения, Татьяна Павловна обнаружила, как много, оказывается, Кузнецовых воевало в Чечне. Но среди пяти раненых однофамильцев, о которых ей сообщила военная справочная служба, ее Миши все-таки не было.

И тут нашлась добрая душа среди междугородних телефонисток, которая после упорного многочасового набора разыскала Мишу Кузнецова. Поздно ночью 21 января прибежала она к ним домой и задыхаясь, уже с порога выдохнула: «Ваш Миша с тяжелым ранением головы лежит в госпитале № 1602 в Ростове».

О том, что произошло в тот день в Кизляре, Татьяна Павловна представляла только со слов других — Мишиных сослуживцев и случайно оказавшегося вместе с ней в приемной госпиталя имени Бурденко жителя Кизляра В. Мальцева. От них она узнала, что БТР, в котором находился Миша, вместе с другими был послан против радуевцев. Но где именно оказался он во время боя — отбивал ли городскую больницу, или его машину бандиты подожгли в другом месте — этого мать не знает и, возможно, не узнает никогда: на ее запросы и письма в часть не откликнулся пока никто.

Трижды с той поры находился ее Мишенька на грани жизни и смерти. И трижды невероятные усилия врачей возвращали его почти с того света: в первый — раз в Ростове и дважды — в Москве. Было от чего ему умереть: тяжелейшая травма головного мозга «вследствие минно-взрывного ранения», «септическое заражение крови», «газовая гангрена левой голени». На всю оставшуюся жизнь сохранит Татьяна Павловна в своем сердце благодарность врачам и медперсоналу 36-го отделения реанимации госпиталя имени Бурденко, которые сделали для ее сына все возможное и невозможное. Даже в палате генерала Романова побывал Михаил Кузнецов, занял только что освободившуюся после генерала койку со всей приданной ей многосложной аппаратурой. И все же это признают и врачи — без неусыпной материнской заботы едва ли удалось бы ему вырваться из объятий смерти.

Нейрохирурги и реаниматологи свое дело сделали — сохранили Мише жизнь, но на этом их возможности исчерпаны. Не ясно пока, будет ли он ходить, восстановятся ли полностью интеллект и нормальная речь, — хотя Татьяна Павловна не позволяла себе терять надежду. Еще предстояла операция по удалению хрусталика в глазу, где застрял минный осколок. И все это — в неполных двадцать лет, когда жизнь только началась…

От МВД за увечье сына Кузнецовы получили по страховке 632 тысячи рублей. Недавно пришел перевод из воинской части: за шесть с половиной месяцев службы в зоне военных действий — 1250 тысяч рублей. Мэр города Лосино-Петровского Л. Куликова выделили семье 400 тысяч рублей. Оказала помощь и птицефабрика, где работал отец, — полтора миллиона рублей в виде ссуды сроком на год. Итого — 3 782 тысячи. Из них полтора миллиона долг, который через год надо вернуть. Так чем же поддержало своего воина и защитника государство? Более чем скромной суммой в 632 тысячи рублей.