Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Преступности здесь практически нет, а местные городки по чистоте и комфортности даже немного напоминают европейские. Отъехав немного от городка Харабакоа, мне даже показалось, будто я вернулся в скучную и поднадоевшую Америку: в уютных кафе молодые люди с ноутбуками вели увлеченную переписку в интернете, изредка прихлебывая крепчайший кофе эспрессо.

Оправдывая свои действия безопасностью, доминиканцы практически создают общество с элементами апартеида. В местных городах есть кварталы доминиканцев и иммигрантов. В курортной гостинице, где я жил, белый хозяин не пускал в ресторан отеля чернокожих. Правда, официально он объяснял это тем, что рестораном могут пользоваться лишь постояльцы, однако это правило не распространялось на туристов из Европы и США.

На курортах Египта я был трижды — и каждый раз с новой подругой. Все они пользовались у арабов просто бешеной популярностью. Особенно аборигенам нравилась одна из моих девушек: нехудая и фигуристая. Когда я с ней прогуливался по улицам, то все мужчины кричали мне вслед: «Lucky man!». Оставить эту женщину одну даже на минуту было небезопасно. Вот такие диалоги вели с ней уличные торговцы:

— Это твой муж?

— Boyfriend.

— Вы сегодня занимались сексом?

— Это слишком интимный вопрос.

Торговец разводит руками в благородном негодовании:

— Мы жe друзья! Чего ты стесняешься?!

A как-то я опрометчиво заявил в каком-то отеле, что собираюсь пойти поспать днем. Продавец улучил минутку, пока я отвернулся, и прошептал моей девушке: «Он же сейчас спать будет, приходи ко мне!»

Справедливости ради отмечу, что такие случаи были не каждый день, а вот сфотографироваться с моей девушкой арабы просились чуть ли не каждый час.

Увы, такая любовь не мешала нас обманывать просто по-черному. Причем если в Узбекистане мне иногда как иностранцу называли цену в два раза больше реальной, то арабы так не мелочились — и завышали плату раз в десять.

Вообще, сам процесс торговли был занимателен. К тебе подбегал человек с бешеным искаженным лицом. Казалось, что он хочет тебе сообщить о мировой катастрофе, но нет: просто собирался какой-то сувенир всучить.

Кстати, с такими сувенирами мы один раз попали на забавное разводилово. Подходит к нам мальчик лет пятнадцати и предлагает купить папирус. Мы отказываемся. Подросток начинает дико смеяться: мол, все же папирус покупают, как вы можете отказываться!

Потом он, как уже старый и добрый знакомый, идет с нами по городу. Мы заходим в кафе, он без приглашения садится с нами за стол и заказывает кальян. В конечном итоге оказывается, что кальян должен оплатить я (моя добрая девушка попросила, чтобы я не спорил).

Или поехали на лодке на банановый остров. Договорились на 50 долларов. Вначале все замечательно было. Лодочник нас чаем угощал, интересные истории рассказывал. Настало время платить, но, оказывается, надо не полтинник, а 70 долларов давать: «Я же вас чаем напоил, экскурсию вам сделал!». И так было каждый раз. Причем «отбиться» можно без проблем, но иногда уже становится лень спорить.

А один раз поехали на рикше. Договорились на 10 фунтов. Пока расплачивались, у меня каким-то образом 100 фунтов исчезло. Мы позвали полицейского. Он (дело было еще при Мубараке) просто вывернул карманы рикши и пытался отдать нам все его деньги, но араб стал плакать и говорить про грудного ребенка. В общем, пришлось простить ему 100 фунтов.

Правда, по-другому вели себя бедуины (они деньги не клянчили) и копты. Копты все время подчеркивали, что у них та же религия, что и у нас (РПЦ, правда, это отрицает), и жаловались на арабов: «Молитесь за нас, нам здесь очень тяжело!».

В Тунисе и Марокко я был не так долго, но, как мне показалось, стиль поведения у местных вполне египетский.

Когда я был в эмирате Эль-Фуджейра, то там у меня никто деньги не клянчил и не обманывал. Но здесь была другая специфика: местные неохотно со мной общались и, как мне казалось, смотрели на меня свысока. Как уверяли меня работавшие там журналисты, в богатых арабских странах на христиан почти в открытую смотрят как на людей второго сорта.

Простые американцы интересно воспринимают нынешнюю конфронтацию между Кремлем и Вашингтоном. Во-первых, у них достаточно смутное представление о российских реалиях. Очень многие убеждены, например, что Болгария или Сербия — российские провинции.

Так, однажды в баре мне пришлось отвечать за «преступления Милошевича». На мои возражения о том, что Милошевич серб, а не русский, мне уверенно отвечали: «Да вы что?! Милошевич — это типично русская фамилия!»

Более того, мне даже приходилось (к счастью, редко) встречать американцев, уверенных, что во время Второй мировой войны СССР воевал на стороне Гитлера.

Естественно, что с такими «глубокими» познаниями в истории и географии средний американец критикует Путина весьма расплывчато: «Я слышал, что он плохой парень, убивавший оппозиционеров и журналистов и оттяпавший территорию какой-то страны».

Впрочем, если начать возражать, то американец, скорее всего, не будет спорить: «Возможно, я и не прав. Я лишь повторяю то, что мне вдалбливал телевизор, а доверять «ящику», конечно, глупо».

Здесь видны особенности американского образования — в Америке детей учат не следовать стереотипам и с недоверием относиться к любой информации.

Сложнее отношение к Кремлю образованных американских леваков-«либералов». До избрания Трампа многие из них поддерживали Путина — просто за то, что он идет против «американского империализма». И даже присоединение Крыма к России часто встречало в этой среде поддержку: «Да как может критиковать Путина страна, развязавшая войны едва ли не в половине стран мира!»

Правда, те же люди осуждали российские власти за «гонения» на гомосексуалистов и репрессии против участниц Pussy Riot, но в целом все же видели в политике Путина больше плюсов, чем минусов.

Но после того, как президентские выборы выиграл Трамп, количество почитателей российского президента в США резко упало. Здесь все уверены: Россия помогла прийти к власти нынешнему американскому лидеру, а победа Трампа для либералов — настоящая катастрофа, «сползание страны к фашизму», и в этой «трагедии» часто винят Кремль.

«Поздравляем! Теперь США стали одной из российских провинций. Трамп — это просто губернатор, назначенный Владимиром Путиным!» — шутили со мной американские либералы.

Несколько иначе относятся к России здешние политики, дипломаты, политологи. Эта категория людей, похоже, искренне считает, что жителям любой республики бывшего СССР будет лучше, если влияние России в ней сведется к минимуму.