Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Забавно, но у большинства из этих людей нет даже нравственных сомнений в том, что Родину можно менять, как одежду. Дело в том, что к понятию Отчизны многие из них относятся несколько необычно. Так, у эмигрантов очень популярна концепция «малой родины»: мол, можно воспринимать как родину свой город, подмосковную дачу, но любить, «считать своей» всю страну просто ханжество.

Правда, такая точка зрения противоречит отношению американских русскоязычных к США — стране, которую они, как уверяют, любят в целом, которая воплотила их идеалы.

Хочу также подчеркнуть, что в принципе я не осуждаю этих людей. Я знаю немало американцев и немцев, которые хотят забыть о своем происхождении. И многие из них вполне нормальные, хорошие люди. Так и беженцы из России имеют права полностью «отрезать» от себя бывшую Родину.

И все же, как мне кажется, российские эмигранты из предыдущих волн были как-то, что ли, посолидней и подостойней.

Летние погромы, спровоцированные убийством полицейским афроамериканца, убедительно доказывают, что расовая проблема в Америке так и не исчезла, хотя стала проявляться в несколько другом ракурсе.

Трудно спорить с тем, что межрасовые отношения в США за последние десятилетия действительно кардинально изменились в лучшую сторону. Расовой сегрегации с ее школами, скамейками в парках и местами в автобусах «только для белых» больше нет — официально люди всех цветов кожи в США теперь имеют равные права.

Так, например, сегодня практически невозможно встретить белого американца, который открыто бы выразил свое презрительное отношение к темнокожим — это считается просто неприличным. За 10 лет проживания в США мне ни разу не пришлось слышать, чтобы белый назвал в беседе со мной афроамериканца «негром» (на английском это слово считается оскорблением). Также никто из моих белых знакомых не признался в своей неприязни к темнокожим.

Сегодня некогда гонимый основоположник движения против сегрегации Мартин Лютер Кинг является общепризнанным героем США. Улица имени этого темнокожего пастора есть в любом американском городе, а его день рождения объявлен национальным праздником и нерабочим днем. Квартал, где жил Мартин Лютер Кинг в городе Атланта, превратился в огромный мемориальный комплекс, сопоставимый по масштабам с музеем Ленина в Ульяновске. Здесь также создан музей «ненасильственной борьбы с расизмом», на экскурсию в который приезжают школьники со всей Америки.

В целом ситуация стала значительно лучше даже в «черных гетто» — кварталах городов, где проживает наиболее бедная часть темнокожих. Еще несколько десятков лет назад в нью-йоркском Гарлеме не рисковали появляться не только обычные белые, но даже полицейские. Сегодня же этот квартал стал не только вполне безопасным местом, но и городским центром джазовой культуры, посещаемым как нью-йоркцами, так и туристами. Правда, добиться такого удалось не везде. Например, в той же Атланте, да и многих других городах Юга США, есть районы, где белые могут, конечно, ездить на машинах, но опасаются останавливаться даже на стоянках.

Однако эта почти благостная картина все-таки имеет и существенные изъяны: в реальности белые и черные (за исключением достаточно узкой прослойки «выбившихся в люди») по-прежнему живут в параллельных и достаточно сильно отличающихся друг от друга мирах.

«Если честно, мне чужда культура афроамериканцев. Их громкая музыка, вульгарные танцы. Но из этого отнюдь не следует, что я расист. Так, мне вполне симпатичны черные из Африки, среди них у меня много друзей», — по страшному секрету признавался мне в своих почти «преступных», с точки зрения современной Америки, взглядах знакомый местный журналист.

Чтобы понять, в чем реальная разница между «белой» и «черной» Америкой, достаточно пройтись по «черному» кварталу любого американского города. В Сан-Диего такой район расположен около улицы Райские Холмы, которую горожане прозвали «гангстерским раем».

Было бы преувеличением сказать, что это место поражает своей нищетой. Вокруг вполне приличные по российским меркам дома. Впечатляет разве что замусоренность улиц, повсеместная громкая музыка в стиле рэп и обилие толстяков — признак бедности в Америке. В других районах Сан-Диего на редких курильщиков прохожие смотрят с нескрываемым осуждением, здесь же дымят почти все.

Не то чтобы там ощущаешь серьезную опасность, но чувствуешь себя, скорее, не в США, а в какой-то стране «третьего мира». Сходные ощущения возникают и во время посещений индейских резерваций. В общем, кажется, что проблемы индейцев и афроамериканцев во многом схожи: в силу застарелых социальных проблем пока и те, и другие в целом не выдерживают карьерной конкуренции с белыми и находятся в самом низу социальной лестницы. Естественно, это рождает комплексы. Причем афроамериканцам гораздо хуже, чем индейцам, которые визуально похожи на вполне успешных азиатов.

Сознание своей «стыдной особости» рождает у многих темнокожих не только повышенную ранимость, но и желание исправить судьбу не слишком законными методами. Так, темнокожие, составляющие всего 12 процентов населения США, совершают половину всех убийств и 54 процента ограблений.

Так что неудивительно, что полицейские более настороженно относятся к темнокожим, чем к другим группам населения. По данным Pew Research Сenter, 70 процентов темнокожих в США уверены, что «копы» честнее ведут себя, имея дело с белыми, чем с ними. Почти столько же (68 процентов) респондентов заявили, что судебная система относится к афроамериканцам предвзято.

В такой ситуации каждый ставший достоянием общественности факт насилия полицейского по отношению к темнокожему (даже в целях самообороны) вызывает бурю негодования. Поэтому можно с уверенностью сказать, что нынешний бунт — далеко не последний в США.

— Я мечтаю, что однажды эта нация распрямится и будет жить в соответствии с истинным смыслом ее принципа: «Мы считаем самоочевидным, что все люди сотворены равными», — заявил Мартин Лютер Кинг в своей знаменитой речи «У меня есть мечта».

Сегодня эта часть мечты знаменитого борца за права чернокожих, несомненно, достигнута. Но афроамериканский проповедник также хотел, чтобы сыновья бывших рабов и сыновья бывших рабовладельцев могли сидеть вместе за братским столом. Увы, пока это страстное желание стало реальностью лишь частично, и чтобы оно полностью воплотилось в жизнь, требуется не одно десятилетие.

В советское время я жил в диссидентской среде и не то что верил, но твердо знал, что демократия— лучшая система для всех стран. Увы, годы работы журналистом и правозащитником в странах третьего мира убедили меня, что эта модель работает далеко не всегда, и «свободные» президентские выборы в какой-нибудь Мумбе-Юмбе совершенно бессмысленны, если не вредны.