Игорь Ротарь - Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Мне удалось прочитать книгу эскимосского автора, написанную в тюрьме, куда он попал как раз из-за тяги к выпивке. Примечательно, что изначально он написал 100 страниц, но, резонно решив, что столь большой труд его соплеменники не осилят, решил сократить объем в два раза. Основная идея произведения — что алкоголизм и, как следствие, преступность коренных народов Аляски связаны с тем, что подсознательно они по-прежнему ощущают себя хуже белых. Автор призывает не стыдиться самих себя и гордиться своей культурой.

Но, похоже, кардинально изменить ситуацию сейчас уже просто невозможно. Алкоголизм на Аляске, впрочем, как и на российском Севере, серьезнейшая проблема коренных народов. И когда я побывал на дискотеке в аляскинской деревне Руби, то атмосфера там была практически не отличима от той, что приходилось наблюдать на танцах в корякских деревнях.

Интересно, что и аляскинские белые очень похожи на российских северян. Это смелые, авантюрные люди, привыкшие рассчитывать только на свои силы. К материковой Америке они относятся с легким презрением и считают, что только на Аляске еще сохранился прежний дух первопроходцев Западного полушария.

Кстати, здесь всегда вместе с американским флагом обязательно вывешивают и флаг штата. Его придумал в 1926 году 13-летний мальчик — на четверть русский, на четверть алеут.

Однако среди аляскинцев нет единства. Многие из них не любят жителей Анкориджа — крупнейшего города штата. Его часто полупрезрительно называют Лос-Анкориджем, намекая, что жизнь здесь такая же, как и в разнеженном Лос-Анджелесе.

Интересен и другой тип аляскинских белых, очень напоминающиех типажи русских в глухих таежных селах. На берегу Юкона стоят отдаленные на десятки километров от деревень избушки. Условия самые аскетичные — естественно, ни об электричестве (за исключением иногда используемых солнечных батарей), ни о водопроводе здесь не может быть и речи.

Живущие в них бородачи (многие из них — ветераны войн) прямо говорят, что только в этом нетронутом девственном уголке Америке чувствуют себя свободными и поэтому не хотят иметь ничего общего с нелюбимой ими цивилизацией.

Они охотно цитируют Генри Торо (американский писатель-натуралист, автор книги «Уолден, или Жизнь в лесу») и, конечно, Джека Лондона — ведь цикл рассказов этого писателя о реке Юкон был написан именно об этих местах. В почете также Эрнест Хемингуэй, и местные бородачи с большим удовольствием узнали от меня, что еще несколько десятилетий назад он был кумиром многих русских.

Особенно меня поразила семья образованных американцев Дэвида и Роми Атчлей (Роми по профессии эколог, Дэвид — философ), живущих вместе с подростком-сыном в двухстах километрах по реке от ближайшего жилья. В год они лишь один раз заезжают в Фэрбенкс на месяц, закупить продукты. Живут в основном охотой и рыбалкой. Изучают с сыном школьные предметы (в США разрешено обучение детей родителями). Но времени все равно остается много. Роми написала книгу-сказку о жизни своего сына среди природы и его дружбе с лосями и белками (за неимением другого общества), проиллюстрировав ее неплохими рисунками.

Откровенный рассказ о своей семье аляскинской отшельницы оказался удачным пиар-ходом, книга хорошо продается в магазинах США. Дэвид пишет фундаментальный труд по философии. По его мнению, жизнь среди людей обрекает человека на суетные мнимые проблемы, и только вдали от социума можно понять ее истинный смысл.

Похожих людей сегодня достаточно много и в российской таежной глубинке. Вспомним хотя бы историю о жившей в изоляции семье старообрядцев Лыковых. Да и нашумевший недавно фильм о сибирских охотниках «Счастливые люди» — как раз о российских «коллегах» аляскинских отшельников. Ведь эти охотники раньше жили в больших городах в европейской части страны (некоторые имели даже ученые степени), а лишь потом подались на природу.

Из всего этого можно сделать такой вывод: жители аляскинской глуши совершенно напрасно боятся российской агрессии — даже если это сугубо гипотетическое событие произойдет, в их жизни в любом случае ничего не изменится.

«Американцы отняли у нас полстраны, причем ту самую часть, где находятся все лучшие автомобильные дороги», — шутят в Мексике. Действительно, львиная доля территории США (все южные пограничные штаты) раньше принадлежала соседнему государству.

Для того, чтобы понять, чем отличается «оккупированная» Мексика от настоящей, я решился отправиться на полуостров Калифорния, по-прежнему принадлежащий Мексике.

— Мистер желает девочку?

— Нет.

— Мальчика?

— Нет.

— Ааа, наркотиками интересуетесь!

Именно такой диалог произошел у меня сразу же после того, как я пересек границу США и оказался в Тихуане — крупнейшем городе полуострова Калифорния (или, как говорят мексиканцы, Баха (то есть Нижняя) Калифорния). Сам штат Калифорния американцы уже давно оттяпали от Мексики, а вот полуостров по-прежнему принадлежит южному соседу США.

Когда попадаешь в Мексику из США, то разительные изменения ощущаешь сразу. После пересечения границы все становится хуже: дороги, дома, одежда людей.

Интересно, что изменения есть даже в природе: так, в США запрещена вырубка лесов, и холмы вокруг калифорнийских городов — зеленые. В Мексике же они покрыты желтой пылью: все деревья вырублены на дрова. Но даже там, где лес сохранился, он часто загажен мусором.

Пограничные с США районы Мексики известны своей дурной славой. Здесь орудуют несколько наркокартелей, а американские газеты чуть ли не ежедневно сообщают о том, что пограничникам удалось обнаружить очередной подземный ход под границей для переправки наркотиков и нелегалов.

В реальности криминальная активность распространяется только непосредственно на пограничные районы. Причем для обычных туристов большой опасности она не представляет. Мафия их не трогает и даже пытается защищать от шпаны. Поэтому многие не слишком щепетильные американцы приезжают сюда за дешевой «любовью» и теми же наркотиками.

Километрах же в ста от границы преступность и вовсе сходит практически на нет, а полуостров Калифорния в целом считается одним из самых безопасных районов Мексики.