Хоуп Джарен - Темная сторона изобилия. Как мы изменили климат и что с этим делать дальше

Доказанного мирового запаса нефти при нынешнем уровне потребления хватит еще на 50 лет; точно так же дела обстоят и с природным газом. Ситуация вокруг угля лучше: его при современных темпах использования хватит на 150 лет. Разумеется, и этого не хватит, если расход топлива с каждым годом будет расти, — а именно это и происходит последние несколько десятилетий. Панические попытки привлечь внимание к сокращению запасов ископаемых ресурсов ни разу не принесли плодов, а ученых не раз сравнивали с мальчиком из сказки, который кричал «Волки!», когда никаких волков не было. Так продолжается с 1939 года, когда директор Управления ВМС по запасам нефтепродуктов сообщил конгрессу, что после Второй мировой войны нефть в Америке закончится.

С этой критикой трудно спорить: известные запасы нефти и газа с 1980 года выросли в два раза, но и расход их вырос ровно на столько же. Никто не знает, когда именно, но эти ресурсы неизбежно закончатся: вряд ли четыре поколения геологов, изучивших каждый сантиметр гор, равнин и морского дна, пропустили следы второго океана размером с Панталассу. Если мы хотим, чтобы человечество просуществовало дольше своего основного источника энергии, любой шаг в сторону от использования ископаемого топлива — это шаг в правильном направлении, и его уже давно пора сделать.

Есть еще одна важная деталь, о которой мы говорим слишком редко: места, где ископаемое топливо используют, не совпадают с теми, где расположены его месторождения. А ведь этот вопрос был причиной противостояния многих стран достаточно долго, чтобы некоторые из них в отчаянном стремлении к энергетической независимости начали перепрофилировать продуктовый запас. География месторождений проста: они там, где был океан Тетис. Половина всех мировых резервов нефти и газа лежит на территориях народов Среднего Востока, в основном в Саудовской Аравии. Половина потребителей этих резервов при этом населяет страны Организации экономического сотрудничества и развития. Полное несовпадение тех, у кого есть запасы, и тех, кому они нужны, породило сложные дипломатические интриги между лидерами Саудовской Аравии и Соединенных Штатов, причем в процесс вовлечены и второстепенные игроки. В предыдущей главе я рассказывала, как экономический союз стран Среднего Востока повлек за собой эмбарго 1973 года, которое чуть больше чем на 10 лет вывело из равновесия автомобильную индустрию США; и это уже не говоря о том, какую роль стремление заполучить нефтяные месторождения сыграло в двух недавно начатых Америкой войнах.

Страстное увлечение человечества ископаемым топливом, пожалуй, величайшая история любви по расчету. Как и у давно женатой пары, бок о бок ковыляющей в свое последнее путешествие, а затем и в небытие, расставание не обсуждается.

На протяжении последнего полувека 90 % энергетических потребностей США удовлетворяется сжиганием ископаемого топлива. Однако любой разговор о нефти, газе и угле в Америке приводит собеседников к вопросу не о том, как много расходует страна, а о том, где взять еще больше. Иногда это сводит меня с ума. В мире, пережившем 11 сентября, треть импортируемой в Штаты нефти все еще приходится на долю стран ОПЕК, как и до кризиса 1973 года. Уже много десятилетий в вопросах самого необходимого энергоресурса мы зависим — и продолжаем зависеть — от Среднего Востока.

Америка ни разу не повернула вспять в отчаянном и безуспешном стремлении слезть с «нефтяной иглы». Она сделала все возможное, все, кроме одного очевидного шага: она так и не начала сжигать меньше топлива. Попытки перейти на ресурсы, добываемые внутри страны, — уголь и природный газ — были встречены протестами со стороны защитников окружающей среды и обитателей мест, предназначенных под разработку залежей. Несмотря на это, собственное производство природного газа с 2005 года все-таки выросло, а вот добыча угля давно застряла на самой низкой за 30 лет отметке. В любом случае эти улучшения лишь капля в море: в стране сжигается ровно тот же объем ископаемого топлива, что и в 2005-м.

Даже с учетом месторождений в Техасе в Америке не так уж много нефти, меньше 3 % от мирового оборота. Плохие новости для нации, столь беззаветно преданной личному транспорту. При этом других ресурсов тут достаточно, и изобретательные попытки заменить ими ископаемое топливо уже породили, возможно, самую абсурдную природоохранную инициативу XXI века — превращение человеческой пищи в пищу для автомобилей.

Опытные виноделы знают: в спирт можно превратить что угодно, лишь бы в составе этого «чего» были углеводы. Это справедливо не только для сахаров, содержащихся в винограде или меде, но и для крахмала из картофеля или ячменя. Совсем недавно, около 1990 года, началось промышленное производство пищевого алкоголя, этанола. Его используют как присадку, увеличивая таким образом объем поставок. Сейчас этанол получают ферментацией кукурузы в США и ферментацией сахарного тростника в Бразилии.

Это означает, что по всему миру высаживают, поливают и удобряют десятки миллионов акров культур, которые нужно защитить от вредителей и обработать гербицидами, а потом собрать и переработать только для того, чтобы полученный урожай потом измельчить, ферментировать и превратить в топливо. С точки зрения сохранения ресурсов это ужасающе неэффективно. Тракторы, работающие на ископаемом топливе, проезжают тысячи километров и распыляют тонны химикатов, на все это выделяются субсидии, размер которых доходит до $40 млрд, — и все только ради того, чтобы фермеры могли сводить концы с концами. Единственное преимущество биотоплива в том, что его можно производить на территории страны, избежав таким образом зависимости от зарубежных поставок нефти.

Отчасти эта система работает: во всяком случае, она успешна в Бразилии, которая сумела обеспечить себя, импортируя из США только десятую часть общего объема топлива. С другой стороны, Штаты сейчас закупают ровно столько же нефти, сколько и в 1990-х, до того как начали развиваться технологии производства биотоплива. Получается, что кукурузно-этаноловое топливо, как и большинство достижений энергетики нашего века, всего лишь компенсирует растущее потребление.

Европейский союз (ЕС) в этом вопросе и вовсе загнал себя в очень темный угол. Сейчас на его территории проживает почти 500 млн человек, в распоряжении которых практически нет собственных нефтяных запасов. Сжигать уголь жители ЕС отказываются, но все равно каждый год расходуют огромное количество ископаемого топлива. Вишенка на торте: здесь нет огромных кукурузных полей, обеспечивающих предприятия этанолом. Именно поэтому Евросоюз решил обратиться к биодизельному топливу.