Дарья Златопольская - Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде [litres]

В начале очень хочется каких-то премьер, эксклюзива. А когда уже нажрался всего этого и сходил туда тысячу раз, становится скучновато. Уже привычка, уже мотор. К 80 годам эти маршруты все хожены. И я дико завидую людям даже моего поколения, которые вдруг зажигаются. Они вдруг видят еще что-то, куда не ходили. Вот это действительно вызывает зависть черную. Вообще я обычно завидую только белой завистью, я не завистливый. А здесь – черная.

Д. З. Антоний, которого вы сыграли в спектакле «Антоний и Клеопатра», [90] Спектакль «Антоний и Клеопатра» по одноименной пьесе Уильяма Шекспира на сцене Национального театра в Лондоне поставил режиссер Саймон Годвин в 2018 году. Главную роль в нем сыграл Рэйф Файнс. – персонаж, обнаруживающий свои человеческие слабости.

Р. Ф.Вы видели спектакль?

Видела. И, знаете, я никогда особенно не любила эту пьесу Шекспира. Я ее просто, наверное, не понимала. Поскольку мне кажется, что Шекспира надо смотреть на сцене, а не читать.

Вы абсолютно правы, это так.

И вот ваша игра мне открыла этого персонажа, Антония. В вас есть и его частица тоже? В одном из интервью, где читатели задавали вам вопросы, кто-то спросил, что вы видите утром в зеркале, а вы ответили, что видите – прошу прощения, это ваши собственные слова – «разрушающуюся плоть», decaying flesh.

Да-да, я помню, что это сказал (смеется) .

Очень шекспировская фраза, кстати. Но мне кажется, что Антоний как раз и есть разрушающаяся плоть. И дух.

Антоний – это человек, пик жизни которого позади. Он уже спускается под гору с этого пика. «Едет с ярмарки». При этом он прирожденный триумфатор, который полон амбиций, привык побеждать и ставить большие цели, а теперь терпит от жизни поражение.

Шекспир написал потрясающий характер. Человек, молодость которого прошла. То, как он осознает утрату силы, описано блестяще. При этом он отказывается признать, что его мужественность, сила его покидает. Он пытается доказать себе, что еще очень даже ничего, еще поборется. Как говорят, еще есть порох в пороховницах.

У него колоссальное эго, но при всем том он очень добр и всем известен своей щедростью. И весь этот коктейль мужского нарциссизма, доброты, жизнелюбия, щедрого сердца… Фантастика! Такая палитра! Шекспир очень честен.

Шекспир подобен Чехову: им обоим блестяще удается показать наши человеческие недостатки, которые есть неотъемлемая часть личности. Именно поэтому их книги так нас трогают, вызывают такое чувство узнавания, и в то же время дают ощущение сострадания к нам. Они показывают, какой гремучий коктейль противоречий мы собой представляем, но в то же время, как тот отец с картины «Возвращение блудного сына», эти великие писатели как бы прощают тебе твое несовершенство. Они любят тебя, они как будто кладут руки тебе на плечи и говорят: «Мы знаем, что ты заблудился, ты ошибался, но мы любим тебя все равно».

…Как бы разрешают нам быть несовершенными. А как вы справляетесь с ощущением уходящей молодости? И как нам всем научиться справляться с этим ощущением, с приближением той самой тропинки под гору, как у Марка Антония? Я, конечно, не имею в виду, что вы уже на ней находитесь!

Конечно, я на ней!

Нет, вы как раз сейчас находитесь на таком пике карьеры, что я даже не буду вам говорить каких-то общих успокоительных слов! Интереснее услышать от вас, как вы сами себя ощущаете в этом времени?

Мне очень повезло: я занимаюсь удивительными вещами с замечательными людьми. Я понимаю, что передо мной масса возможностей, требующих полной отдачи творческой энергии. Знаете, каждый так или иначе проживает целую жизнь: ты живешь, понимаешь, что стареешь, твои родители и другие близкие умирают. Становясь старше, ты понимаешь, что и к тебе придет смерть… Но все же, если ты актер или режиссер, то тебе повезло с профессией, которая позволяет не просто проживать, а изучать все эти вещи.

Это на самом деле привилегия – играть в пьесе Чехова и понимать, что автор в ней исследует те самые глубокие вопросы, которые вы мне сейчас задаете. И это поразительно: в профессии, которая требует от тебя участия в создании художественных произведений, даже когда ты исследуешь неприятные и возмутительные аспекты жизни, сам рабочий процесс может быть жизнеутверждающим.

Д. З. Ваша способность быть органичным на экране заметна не только в КВН, но и в других передачах, которые вы вели еще в советское время. Это что-то естественное или вам приходится периодически себя по чему-то выверять?

А. М.Это все-таки от папы с мамой, наверное. Может быть, от матушки в большей степени. Она была более легким человеком. Специально я себя не заставляю. И потом, сейчас, если мне что-то не нравится, я имею право не делать вид, что мне это нравится, и сказать об этом вслух.

Мы просто вместе с кавээнщиками проходим какой-то кусок жизни. Что-то я могу им подсказать, чему-то я у них учусь. Потому что они живут другой жизнью, чем я в их возрасте. В другие времена, в других событиях, в других средах обитания.

Возьмем такой простенький пример, как молодежный сленг. Я не стесняюсь, если я чего-то не понял, спросить у ребят. И они мне расскажут. Так что я в значительной степени подзаряжаюсь сегодня от них.

Это действительно какой-то ключ. Вы знаете, сейчас же господствует такой культ молодости. Человек уже в 40 лет начинает ощущать, что он чего-то не догоняет, и пытается молодиться.

Я уж не говорю про 77 лет, которые я имею на своем счету.

В 50–60 лет люди начинают носить модные кроссовки, пытаться быть актуальными.

Нет, секунду, секунду! Кроссовки и у меня есть – пары две-три. Я не считаю, что, если надеваю кроссовки, я моложусь.

Нет, кроссовки сами по себе – это отлично. Я имею в виду попытки быть с молодыми таким же, как они.

Попытки быть не собой, а тем, кто рядом с тобой?

Вот!

Это не плюс ни тому, кто рядом с тобой, ни, в первую очередь, тебе.

Такие люди выглядят нелепо. А вы, оставаясь собой…

Лепо?

Да! Когда, например, в КВН вас задействуют в каких-то шутках или маленьких репризах, вы настолько точно и правильно интонационно соответствуете этим обстоятельствам, что и вашему партнеру ничего не надо делать.

Наверное, что-то папа с мамой мне все-таки в генах передали, а чему-то я научился за 55 лет, что существую на телевидении. Но мне интересно, мне всегда интересно. Кавээнщики меня редко втаскивают в канву своего выступления. Я когда-то отказываюсь, но если понимаю, что это им надо, то готов это сделать. И готов надеть кроссовки, чтобы с ними сравняться в этот момент.