Пол Дьюкс - Британская шпионская сеть в Советской России. Воспоминания тайного агента МИ-6

В положении Третьего интернационала в России и его отношениях с советским правительством не так легко разобраться. Руководители как интернационала, так и правительства набираются из Коммунистической партии, и все члены правительства также должны быть членами Третьего интернационала. Таким образом, хотя формально они не взаимозаменяемы, термины «советское правительство», «Третий интернационал» и «Коммунистическая партия» представляют собой одно и то же, но с разных сторон. Они отличаются сферой действия. Сфера Третьего интернационала — это весь мир, включая Россию; сфера нынешнего советского правительства — только Россия. Казалось бы, Третий интернационал, с его более широкими возможностями и размахом и с такими смутьянами, как Зиновьев и Троцкий, должен иметь приоритет перед московским правительством. Однако на практике это не так. Ибо жесткая логика фактов уже доказала московскому правительству, что теории, для продвижения которых и создавался Третий интернационал, в значительной степени ошибочны и неосуществимы, и их отвергает сам идейный вдохновитель большевиков Ленин, возглавляющий местное правительство. Таким образом, внутри Коммунистической партии сложились две фракции: фракция Ленина, интересы которой временно сосредоточились на России и которая готова пожертвовать мечтой о мировой революции ради сохранения власти большевиков в отдельно взятой стране; и фракция Третьего интернационала, которая, отбросив всякую осторожность, всегда выступает за мировую революцию и не желает иметь никаких дел с буржуазией капиталистических государств. До сих пор партийное большинство было на стороне Ленина, что неудивительно, поскольку очень немногих рядовых коммунистов действительно заботит мировая революцию, они не имеют и понятия о том, что это такое. А если бы имели, то, пожалуй, поддержали бы Ленина еще горячее.

В тот самый момент, когда Третий интернационал ораторствовал ради собственного удовольствия у Николаевского вокзала, в промышленных кварталах города творилось нечто совсем иное. Там рабочие, возмущенные тем, что душится свобода слова, свобода передвижения, свобода трудового сотрудничества, свобода торговли между городом и деревней, а также безжалостными задержаниями и арестами их представителей, восстали и потребовали вернуть им отнятые права. Возглавили их рабочие Путиловского чугунолитейного завода, крупнейшего завода в Петрограде, на котором в свое время работало более сорока тысяч человек. Путиловские рабочие всегда шли в авангарде революционного движения. Они возглавили стачки, приведшие к мартовской революции 1917 года. Их независимая позиция, превосходящий ум и организованность, а также противодействие большевистскому деспотизму вызывали у коммунистов страх и ненависть, и те не без оснований объясняли эту самостоятельность тем, что рабочие отдавали предпочтение небольшевистским политическим партиям.

В центре спора стояла большевистская продовольственная система, которая быстрыми шагами вела город к голоду. В надежде, что буря утихнет, большевистские власти какое-то время позволяли событиям идти своим чередом, пытаясь умиротворить рабочих увеличением пайка за счет остальных жителей. Эта мера, однако, лишь усилила возмущение рабочих, а нерешительность большевиков в применении силы вдохновила их на протесты. Участились несанкционированные митинги и шествия, забастовки распространились на все городские фабрики, речи стали более ожесточенными, и над большевиками стали в открытую насмехаться. Прогуливаясь по промышленным кварталам, я увидел, как с завода вышла группа мужчин, они распевали Марсельезу и что-то выкрикивали. В то же время они несли полотно с неровно отпечатанным следующим куплетом:

Беспорядки все ширились, по городу начали раздавать машинописные листовки с резолюциями, принятыми на различных собраниях. На одной из таких листовок значилась резолюция, единогласно принятая 12 тысячами рабочих (в то время составлявших весь коллектив) Путиловского завода, с требованием, чтобы вопросы снабжения вновь передали в ведение бывших кооперативных обществ. Язык резолюции был груб, большевистские вожди назывались там кровавыми и лицемерными тиранами, также выдвигались требования о прекращении пыток в ЧК и о немедленном освобождении многочисленных представителей рабочих.

Я узнал об этой резолюции в день митинга, потому что на нем присутствовали мои друзья. Все было проникнуто огромным энтузиазмом. Большевики, однако, не особенно противились ему, так как старались, чтобы ни единая подробность о нем не попала в печать. Но когда резолюции стали исподволь расходиться с пугающей быстротой, точно так же, как в декабре 1916 года жители тайком передавали из рук в руки знаменитую речь Милюкова против Распутина в Государственной думе, тогда лишь большевики осознали, что дело пахнет порохом, и приняли решительные меры для незамедлительного подавления беспорядков.

Однажды в воскресенье от тридцати до сорока трамваев, набитых матросами и красногвардейцами, причем вторые говорили на языке, по заявлению сталкивавшихся с ними рабочих, нерусском, подъехали к Путиловскому заводу и заняли все выходы. В течение следующих трех дней было арестовано от трех до четырех сотен человек, а когда не могли найти самих рабочих, вместо них забирали жен. Арестовать рабочего всегда было очень просто, ведь им запрещено владеть оружием. Примечательно, что среди арестованных на одной из верфей было двое человек, которые заявили на митинге, что даже английский парламент лучше, чем Советы в их нынешнем виде при большевиках. Эти двое оказались в числе тех, кого впоследствии расстреляли. Когда после возвращения в Англию я рассказал об этом инциденте Комитету по международным делам Британской лейбористской партии, один джентльмен по правую руку от меня (я не знаю его имени) не нашел ничего лучшего, как воскликнуть: «И поделом!»

Из-за ареста рабочих и особенно их жен начались страшные волнения. Резолюции разлетелись по всему городу, мне так и слышалось, будто люди с затаенной радостью перешептываются друг с другом о том, что скоро все поднимутся на восстание, что Зиновьев и остальные готовятся к бегству и так далее. За три недели ситуация настолько усугубилась, что власти сочли целесообразным вызвать из Москвы Ленина, рассчитывая на то, что его присутствие напустит благоговейного страху на рабочих, и в Народном доме организовали большую встречную демонстрацию коммунистов.

Народный дом — это огромный дворец, построенный для народа покойным царем. До войны из-за системы абонементов было очень трудно достать билеты в государственные театры, главными из которых были Мариинская опера и Александринский театр; поэтому царь на свои деньги построил этот дворец и подарил его народу [46] Народный дом, о котором идет речь, лишь носил имя Николая II, царь не имел отношения к его строительству. Постройкой и руководством занимался принц Александр Ольденбургский, известный своей культурно-просветительской деятельностью, председатель Петербургского городского попечительства о народной трезвости, в ведении которого и находились народные дома. . Помимо многочисленных варьете, там был большой театр, где ставились те же драматические спектакли, что и в государственных театрах, и крупнейший в России оперный дом, где русский крестьянин Шаляпин, величайший оперный певец и артист, которого видел мир, регулярно пел перед огромной аудиторией из шести — восьми тысяч представителей низшего слоя среднего класса и рабочего люда. Во время учебы в Петроградской консерватории, когда я подрабатывал преподаванием английского языка, я часто бывал в опере Народного дома. В часть зала можно было попасть бесплатно, а билеты на самые дорогие места продавались по ценам кинематографа. Неизбежную разницу восполняла государственная казна. Над входом в здание значилась надпись: «От царя его народу». Когда к власти пришли большевики, они эту надпись убрали и переименовали его из Народного дома в Дом имени Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Это здание, где располагается крупнейший в России зрительный зал, сейчас часто используется для торжественных мероприятий. Как правило, по таким случаям в него допускаются только коммунистическая элита и особые делегаты. Простых людей, которым царь подарил дворец, туда не пускают.