Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Воллеро стал наставником Валаки и даже предложил молодому человеку познакомить его со своим товарищем, неаполитанцем, чикагским гангстером Аль Капоне. Именно он намекнул на существование тайного преступного братства, называемого Мафией, – организации, о которой Валаки, уличный преступник итальянского происхождения, и не подозревал. Он с нетерпением ждал дальнейших сведений, но Воллеро понял, что сказал слишком много. «Не волнуйся, парень, – посоветовал он своему протеже. – В свое время ты узнаешь все, что нужно. Не мне это тебе говорить».

К тому времени, когда Воллеро был освобожден из тюрьмы в 1933 году, Валаки воплотил в жизнь предсказание своего сокамерника. Посвященный в семью Тома Гальяно во время войны Кастелламмаре, бывший взломщик стал членом организации, которую всегда называл Коза Ностра, управляя лотерейным рэкетом под защитой амбициозного бандита Вито Дженовезе. Валаки, занимавший низкое положение в организации, многого не понимал во внутреннем устройстве Мафии. «Кто знает, что, черт возьми, происходит?» – однажды пожаловался было он. Однако его познаний было достаточно, чтобы понять, что жизнь Воллеро находится в опасности. Друг старого лидера Каморры вскоре обратился к Валаки за помощью. «Старик никого не знает из нынешних, – объяснил этот человек, – но он слышал, что ты с Вито и другими. Сможешь уладить дела для него?»

Валаки старался как мог. Дни господства Морелло – Терранова ушли в прошлое, и дальновидный Дженовезе поначалу не хотел вмешиваться: «Когда, черт побери, это случилось? Двадцать лет назад?» В конце концов босс согласился поговорить с Чиро Террановой, и прошел слух, что проблема была решена. Валаки передал Воллеро хорошие новости, и тот был так благодарен, что настоял на том, чтобы молодой человек нанес ему визит. «Это было что-то, – рассказывал Валаки. – Он построил всю семью в шеренгу, чтобы приветствовать меня. Он называл меня своим спасителем. Ну, мы посидели за столом, и тогда я видел его в последний раз. Позже я слышал, что он уехал в Италию и тихо там умер».

На Сицилии Вито Кашо Ферро,которого в последний раз видели в Нью-Йорке в ночь бочкового убийства в апреле 1903 года, а слышали шесть лет спустя в Палермо как о подозреваемом в деле об убийстве Петрозино, вернулся в свой родной город Бизакуино и обнаружил, что местная Мафия набирает силу.

Эта ситуация идеально подходила коварному и амбициозному гангстеру. Кашо Ферро неустанно трудился на протяжении двух десятков лет – вначале над тем, чтобы укрепить собственное положение как влиятельного лидера в своем районе, а затем, чтобы усилить хищническую хватку Мафии во всех видах преступности в западной Сицилии. За это время он разбогател на угоне скота и превратился из почти неграмотного крестьянина в одного из самых влиятельных людей на всем острове. Согласно одному полицейскому отчету 1907 года, Кашо Ферро контролировал организованную преступность в трех провинциях Сицилии и имел ряд влиятельных друзей в политических кругах. Поговаривали, что в начале 1920-х власть его во внутренних районах за пределами Палермо была такова, что мэры городов, через которые он должен был проехать, ждали у городских ворот, чтобы поцеловать ему руку.

Сомнительно, чтобы у сицилийской Мафии за всю ее долгую и братоубийственную историю когда-либо был более уважаемый – и даже любимый – предводитель. «Дон Вито, – отметил итальянский писатель Луиджи Бардзини, – довел организацию до совершенства, не прибегая к необоснованному насилию»… [Он] правил и внушал страх, в основном используя свои личные качества и естественное влияние. Помогал ему и внушавший благоговение вид. Он был высоким, худощавым, одетым элегантно, но мрачно. Длинная белая борода делала его похожим на мудреца, проповедника из Новой Англии прошлого века или уважаемого судью… Будучи очень щедрым по натуре, он никогда не отказывал в помощи и раздавал миллионы на ссуды, подарки и благотворительность. Он прилагал все силы к тому, чтобы восстановить справедливость… При его правлении сохранялись мир и порядок».

Кашо Ферро, видимо, доставляло удовольствие его высокое положение. Но для любого преступника подобная публичная известность всегда представляла опасность. В мае 1926 года в ходе решительной кампании против Мафии, начатой по распоряжению Муссолини, дон Вито был арестован. В старой Сицилии это оказалось бы для него лишь временным препятствием. Однако когда один из многочисленных крестных сыновей Кашо Ферро обратился за поддержкой к местному влиятельному землевладельцу, тот отклонил просьбу с холодным замечанием: «Времена изменились». Когда дело дошло до предания старого босса суду, фашистский режим не стал играть с огнем. Дону Вито были предъявлены обвинения в причастности к двадцати убийствам, восьми покушениям на убийство, пяти грабежам, тридцати семи актам вымогательства и пятидесяти трем прочим правонарушениям, которые сопровождались угрозами применения насилия.

Приговоренный после непродолжительного судебного разбирательства в одностороннем порядке к пожизненному заключению, Кашо Ферро исчез за неприступными стенами тюрьмы Уччардоне в Палермо. Там, как писал Бардзини, он без труда обрел власть как над тюремными надзирателями, так и над заключенными, разрешая споры и прекращая вражду. Даже будучи правдой, это не помогло ему: он умер в тюрьме. По словам Арриго Петакко, итальянского журналиста и биографа Джозефа Петрозино, конец старого дона был поистине дьявольским, приличествующим его положению. Случайно оставленный в тюрьме после того, как в 1943 году в нее попала бомба и заключенных эвакуировали, он «умер от жажды и ужаса в мрачной заброшенной тюрьме, как злодей из старых романов». Правда была менее мелодраматична. Кашо Ферро скончался у себя в камере от сердечного приступа в 1942 году. Дон Вито оставил после себя слова старой сицилийской пословицы, тщательно вырезанные на стене: «Сердце друга раскрывается в тюрьме, в болезни и в нужде». Надпись была видна до конца 1960-х годов, потом ее в конце концов закрасили.

Возвышение Кашо Феррона Сицилии совпало с визитом на остров, который предприняли Джузеппе Морелло и Волк Люпо, пребывая в панике в 1921 году. Представляется возможным, что могущественный мафиозо, двумя десятилетиями ранее являвшийся их союзником в Нью-Йорке, был одним из тех, к кому обратились эти двое в попытках отвертеться от смертного приговора.

Тем не менее проблема была решена – приложил к ней руку Кашо Ферро, Ник Джентиле или какой-либо другой босс Мафии, вмешавшийся в дело: Игнацио Люпо смог вернуться в Соединенные Штаты в мае 1922 года, когда проблемы с Тото д’Акуилой были позади. Однако мафиозо сразу столкнулся с проблемой иного рода. Агент Секретной службы, дислоцированный на острове Эллис, опознал его луноликий образ, когда он сходил на берег, и иммиграционная служба задержала его на три недели как потенциально нежелательного человека и вероятного кандидата на депортацию. Чтобы обеспечить его освобождение, пришлось предъявить копию приговора, подписанную для него президентом Гардингом, – внушительный лист пергамента, скрепленный печатью и лентой.