Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Между Мафией северной Сицилии и Мафией на внутренних территориях острова наблюдались существенные различия. Семьи на севере обрастали жиром на доходах, полученных от вымогательств, связанных в основном с плантациями цитрусовых: богатые районы, которые экспортировали несколько миллионов ящиков фруктов в год, были крайне уязвимы, поскольку апельсиновые и лимонные деревья требовали бережного ухода и постоянного орошения. К 1890-м годам убийства и акты устрашения способствовали передаче массы этих плантаций в руки Мафии, и Общество почувствовало достаточную силу для того, чтобы предпринять непосредственные действия против самых могущественных врагов. Жестокое убийство маркиза Эмануэле Нотарбартоло [32] Эмануэле Нотарбартоло, маркиз Сан-Джованни (1834–1893 гг.) – итальянский банкир и политик, представитель одной из самых известных семей сицилийской знати. Считается первой выдающейся жертвой сицилийской Мафии. 1 февраля 1893 года в поезде получил 27 ножевых ранений от Маттео Филипелло и Джузеппе Фонтаны. – Примеч. ред. – бывшего председателя Банка Сицилии, чьи расследования грозили разоблачить финансовые операции Общества чести, – вызвало такой гнев властей, что стало предметом двух длительных судебных процессов. Заседания проводились на материке, чтобы уменьшить риск давления на присяжных, – но, несмотря на эти меры, убийцы остались на свободе. Их предводителю, Джузеппе Фонтане из cosca Мафии в Виллабате, предоставил убежище князь и член итальянского парламента, поместье которого он защищал; когда переговоры о его выдаче были завершены, Фонтана был отправлен вовсе не в тюрьму, а в частную резиденцию Санджорджи, куда его доставили в лучшей карете князя.

Семьи в глубинке жили по-другому. Во-первых, у них было меньше связей; во-вторых, у них сложились еще более противоречивые отношения с сицилийской полицией. В городе под названием Монреале, к югу от Палермо, одном из первых центров Мафии, существовали две конкурировавшие организации, каждая из которых пыталась обрести контроль над рэкетом на нескольких больших сельскохозяйственных угодьях. Старшую из групп, Джардинери, соперники насмешливо называли scurmi fituzzi , или «тухлой скумбрией». В нее входили бывшие сотрудники вооруженных формирований Монреале, которые принимали участие в мятеже 1866 года, в то время как их конкуренты, Стоппальери (это название можно примерно перевести как «заткнутые рты», что отчасти говорит об их легендарной скрытности), были новой группой, основанной в начале 1870-х членом подразделения карабинеров Монреале. Считалось, что миссия Стоппальери состояла в том, чтобы действовать в качестве агентов-провокаторов и помогать полиции ликвидировать Мафию; в действительности же они взяли под свой контроль рэкет Джардинери и утвердились как семья, которой все боялись. Подобных примеров было немало; в Фавере, в районе серодобывающих шахт на юге, местная cosca потратила много усилий, чтобы взять в свои руки управление союзом шахтеров. Правда, были и семьи, которые действовали более традиционно для сельской местности, – например, держали в своих руках водоснабжение или занимались угоном крупного рогатого скота. Одной из таких была Мафия, в члены которой был посвящен Джузеппе Морелло, – семья, чей доход проистекал из похищения скота. Это была cosca в небольшом поселении в горах центральной Сицилии: название этого местечка тогда никому ничего не говорило, но со временем стало обозначать один из самых одиозных великих бастионов Общества. Это была Мафия Корлеоне.

Город Корлеоне – «Сердце льва»– съежился, забытый богом, унылый, посреди зазубренных холмов западной Сицилии. Основанный сарацинами в десятом веке, он словно вцепился в стратегически важное место на выбеленных каменных откосах выше главной дороги на Палермо. Корлеоне был городом-крепостью с узкими улочками и крошечными площадями, построенным для того, чтобы охранять путь к побережью. Ко второй половине девятнадцатого века он потерял смысл существования. Основным видом промышленности в городе было производство продуктов питания для столицы Сицилии. За его разрушавшимися крепостными стенами, насколько хватало взгляда, простиралось лоскутное одеяло пересохших пыльных полей, там и тут прочеркнутых пунктиром темных пятен оливковых рощ. Поля были разделены на несколько обширных земельных владений, принадлежавших старинным семьям баронов и отданных в пользование gabelloti .

Местность вокруг Корлеоне менее всего походила на волнистые аккуратные фермерские земли в Соединенных Штатах или в Северной Европе. Она была выжжена солнцем и покрыта пылью, и готовность землевладельцев сдавать свои имения в пользование алчным арендаторам означала, что в долгосрочные улучшения – например, ирригацию – было вложено очень мало. Сама земля походила на пустыню. Возможно, самой яркой особенностью сицилийской глубинки было отсутствие деревень и фермерских домов. Столетия войн, а после них десятилетия разгула бандитизма заставляли крестьян искать убежища в городах; из-за этого земля вокруг Корлеоне была практически безжизненной твердыней из известняка, тайные тропы которой были известны лишь немногим местным жителям. Можно было часами идти в любом направлении от города и не увидеть никого, кроме разве что пастуха на далекой горе. Все это предопределило превращение внутренних районов Сицилии в идеальное место укрытия для преступников, особенно в случае Корлеоне, из-за леса Фикуцца, который простирался почти до границ города и был самым большим и наиболее диким во всей Сицилии.

Условия существования большей части двадцатитысячного населения Корлеоне были до безобразия примитивными. Только самые богатые из его обитателей могли насладиться застекленными окнами, частным колодцем и туалетом с выгребной ямой. Люди с достатком поменьше проживали в небольших домах на несколько квартир, в большинстве из которых отсутствовали основные удобства, включая водопровод. Для самых бедных домом неизменно оставались низенькие одно- или двухкомнатные строения с земляным полом и без окон. Такие хибары обычно имели площадь не более десяти квадратных футов, которые жильцы делили со своими животными.

В Корлеоне работали как ремесленники, так и чиновники, но большинство жителей города трудилось в больших поместьях за его стенами. До места работы нужно было идти десять миль в любую погоду, сама же работа была изнурительной и плохо оплачивалась. Не легче приходилось и женщинам Корлеоне. Пока мужчины гнули спину на полях, их матери, жены и дочери хлопотали по дому, готовили, прибирались, пряли, шили и носили воду из колодца неподалеку или из фонтана общественного пользования. Еда состояла в основном из яиц, хлеба, похлебки и овощей; некоторые пожилые крестьяне в городе никогда не пробовали мяса. Один британец, проезжавший через город в 1890-х годах, писал о нем как о доведенном до крайней нищеты, населенном «бледными, анемичными женщинами, мужчинами с пустыми глазами, оборванными чудны́ми детьми, выпрашивавшими кусок хлеба, сипло каркающими на странном наречии, как изможденные старички, уставшие от этого мира».