Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Помимо всего этого, оставался Морелло, который, как было известно Флинну, избежал наказания за убийство и к которому сотрудник Секретной службы стал испытывать сильную ненависть. «Он окутан тайной, – записал Флинн в заметках о своем враге…

…[и] в конечном счете на него будут смотреть как на большого плохиша, но он им не являлся и не является. Он был маленьким плохишом. Он был злобным, мстительным и опасным… коварным, но трусливым. Его банда, как и все банды, постоянно менялась. Он увеличивал или уменьшал ее численность для достижения текущих целей, [но] основной штат состоял из группы таких же отъявленных головорезов, каких я когда-либо наблюдал, арестовывал и отправлял в тюрьму».

Разумеется, в решимости Флинна положить конец деятельности Клешни сквозила не просто неприязнь. К 1906 году Мафия, очевидно, представляла серьезную угрозу для закона и порядка в Нью-Йорке.

Шеф подчеркивал, что осуждение Морелло отправило бы за решетку одного из самых опасных людей в городе. «По моему мнению, к группировке Морелло – Люпо могут привести следы 50 убийств», – писал он.

Легко сказать – трудно сделать. Бюро Секретной службы под руководством Флинна – как и агентству в целом – отчаянно не хватало людей, даже в большей степени, чем Итальянскому отряду. Между 1890 и 1910 годами число агентов Секретной службы, назначенных на службу в отделениях по всей стране, не превышало сорока; в среднем же их было всего двадцать семь человек. Девятеро из них, включая Флинна, были приписаны к нью-йоркскому бюро, что делало отделение на Уолл-стрит единственным за пределами Вашингтона очагом борьбы с преступностью. Но в городе орудовало столько фальшивомонетчиков и ходило столько фальшивых банкнот, что все агенты были постоянно заняты. В этот период манхэттенскому отделению приходилось разбираться с более чем одной пятой от общего числа случаев фальсификации денежных средств в стране.

И Флинн, и его предшественник, Уильям Хейзен, были осведомлены о проблеме в течение многих лет. Еще в 1900 году Хейзен написал в Вашингтон письмо в просительном тоне, информируя штаб-квартиру о том, что нью-йоркскому отделению требуются как минимум стенографист, машинистка и большее количество агентов. К 1903 году мало что изменилось. Во время расследования бочкового убийства люди Флинна работали по шестнадцать часов, спали по четыре часа на диване в кабинете, а затем снова выходили на улицы. Той осенью для наблюдения за магазином Люпо и кафе Индзерилло шеф мог выделить только одного или двух человек, и то на временной основе. Когда, по прошествии нескольких месяцев, признаков возобновления деятельности по подделке денежных знаков по-прежнему не появилось, даже такое наблюдение было свернуто и прекращено.

Однако все это не означало, что Флинн оставил попытки присматривать за нью-йоркской Мафией. Кое-какие данные поступали от осведомителей, набранных в Маленькой Италии, и в отличие от мелких уличных хулиганов, которых Итальянский отряд использовал как подсадных уток, наемники шефа были в основном из бывших фальшивомонетчиков, знавших толк в серьезных преступлениях. Тони Бранкатто, главный человек Флинна в итальянском квартале, был сицилийским портным, который когда-то управлял крупной сетью производства контрафакта. С тех пор как его выпустили из тюрьмы, незадолго до бочкового убийства, Бранкатто, по мнению Флинна, изменился – и теперь снабжал Секретную службу потоком полезной информации, бо́льшая часть которой была выужена из сплетен преступников в итальянских барах.

Помимо осведомителей, на улицах работали агенты, говорившие по-итальянски. В 1903 году нью-йоркское бюро наняло Ларри Ричи (урожденного Риччи) из Филадельфии, который присоединился к Секретной службе в шестнадцать лет в результате эпизода, достойного какого-нибудь бульварного романа: он бежал за мячом, который закатился в подвал, где находилось логово фальшивомонетчиков. Несколько лет спустя в штат вошел еще один человек, знавший итальянский. Оперативник Питер Рубано, гораздо старше и опытнее, стал главным агентом Секретной службы под прикрытием в итальянском квартале, настолько хорошо внедрившись в жизнь района, что в итоге, как записал Флинн, он втерся во внешние круги само́й семьи Морелло. За годы работы и Ричи, и Рубано удалось собрать большое количество полезной информации.

Задачу вербовки способных агентов высокого класса облегчал тот факт, что Секретная служба считалась привлекательным работодателем. Имя, перспективы увлекательной детективной работы и относительно приличная зарплата (от четырех до семи долларов в день – в полтора раза больше, чем у полицейского) в совокупности побудили множество квалифицированных потенциальных агентов подать заявки на доступные должности. Как правило, в списке ожидания директора Уилки было не менее трех тысяч человек, а это означало, что честных высокопрофессиональных оперативников, обладавших нужными качествами, можно было выбирать. А ведь в свое время даже Флинну пришлось ждать своего шанса десять лет. «В Секретной службе, – как-то объяснял шеф любопытному журналисту, – есть специалисты по определенным видам дел. Есть, например, “юрист”, “доктор” и “инженер”. Они могут выдавать себя за юристов, докторов или механиков в зависимости от обстоятельств дела». По инициативе Флинна бюро иногда даже привлекало к сотрудничеству женщин-агентов, что было примечательной и дальновидной политикой, о которой Департамент полиции Нью-Йорка не мог и мечтать. Среди агентов не было продажных, нечистых на руку – и это в то время, когда Департамент полиции тонул в коррупции и почти каждый полицейский брал взятки.

Персонал отдела оперативного учета и контроля, ответственного за ведение записей Секретной службы в Вашингтоне, был столь же высококвалифицированным. Их досье, поддерживаемое в актуальном состоянии и снабженное подробным указателем собрание документов, составляло бесценный ресурс. Штаб-квартира бюро в Вашингтоне располагала Галереей негодяев, которая находилась в комнате 35 здания Казначейства США: в ней были представлены 250 действующих фальсификаторов, а также фотографии и записи еще о десяти тысячах. Дела были набиты образцами подделок, и сотрудники работали над книгами учета, содержавшими сведения о судимостях и точное описание внешности каждого фальшивомонетчика и каждого толкателя, когда-либо арестованного бюро. Все агенты Секретной службы были обязаны представлять ежедневный отчет с подробным описанием своей деятельности по минутам. Имена и данные из этих отчетов тщательно индексировались и снабжались перекрестными ссылками, обеспечивая Флинна и его коллег в других бюро доступом к внушительному объему информации о подделках и их авторах по всей стране.