Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Флинн был крайне встревожен таким поворотом событий. Люпо и Морелло входили в число «самых опасных иностранных преступников в стране», – заключил он и поставил Маккласки в известность о том, что его аресты были преждевременными. «Слишком много полицейских, – жаловался начальник, – совершают ошибку, считая арест самой важной своей функцией. Самая важная задача полицейского – не арест, а осуждение. Арест без необходимых свидетельств означает для присяжных не только напрасный труд, но и, при тщательном анализе, признание в собственной слабости».

В глазах Флинна прекращение уголовного преследования банды было еще более обидным из-за неспособности полиции учиться на своих ошибках. Департамент полиции Нью-Йорка не делал реальных попыток держать семью Морелло под наблюдением после мая 1903 года, не говоря о том, чтобы расследовать источники ее дохода или получить свежие сведения о ее составе. Петрозино, который мог бы сыграть ключевую роль в этих мероприятиях, практически сразу оказался отстранен от дела в пользу борьбы с нараставшей волной преступности Черной руки. В течение следующих двух лет у него было слишком мало времени для долгосрочных расследований. Маккласки и его Детективное бюро, к своему облегчению, прекратили дело. Это означало, что труд по наблюдению за Морелло и его людьми ложился на плечи обычных патрульных из местного участка первой семьи на 104-й улице, которые были удручающе скверно подготовлены, чтобы иметь дело с такими хорошо организованными преступниками. Вместо того чтобы, как рекомендовал Флинн, сконцентрироваться на накоплении фрагментов данных разведки, полиция ударилась в мелкое преследование. «Детективы, – рассказывал Чиро Терранова, – приходили очень часто и всех обыскивали. С момента ареста Морелло каждый член семьи, включая моего брата, подвергался обыскам в среднем два раза в неделю».

У Морелло были причины негодовать по поводу внимания к нему людей со 104-й улицы. Однажды несколько полицейских схватили Чиро и его брата Винченцо, когда те искали врача для ухода за сыном Морелло, и, игнорируя их протесты, потащили в участок для допроса. Но больше оснований у сицилийцев было все же для благодарности. Неумелые усилия полицейского участка в Гарлеме практически не помешали деятельности семьи. Полиция понимала, что они «что-то делают». Регулярное же преследование сделало Морелло более осторожными, а их действия – более результативными. С точки зрения Флинна, кампания на 104-й улице приравнивалась к некомпетентности.

Что было действительно необходимо (и казалось очевидным практически всем) – это специальный отряд полиции, выделенный для борьбы с итальянской преступностью. Тому были причины. С 1903 по 1907 год число взрывов и преступлений Черной руки с применением огнестрельного и холодного оружия возросло в четыре раза. В то время только The New York Times сообщала о более чем трехстах происшествиях в год – при этом подразумевалось, что еще большее количество правонарушений оставалось незарегистрированным. И пусть в то же время число детективов, говоривших на итальянском языке, становилось все больше, Петрозино оставался единственным, кто был по-настоящему предан делу борьбы с преступностью в Маленькой Италии. Сержант уголовной полиции Антонио Вакрис, генуэзец, который занимал аналогичную Петрозино должность в Бруклине, жаловался, что он тратит больше времени на дела о нарушении лицензий в салунах, чем на преступления Черной руки в своем районе. Это означало, что полицейские, которым было поручено расследование убийств и вымогательств в итальянском Бруклине, не имели возможности ни разобраться в тонкостях таких дел, ни даже быть понятыми их свидетелями.

Лишь в январе 1905 года новый комиссар полиции решил эту головоломку – по крайней мере, частично. Обеспокоенный растущей волной насилия в Маленькой Италии, Уильям Макэду, нацеленный на реформы юрист из Нью-Джерси, собрал небольшую группу полицейских, говоривших по-итальянски, чтобы справиться с этой проблемой. Петрозино, тогда все еще сержант уголовной полиции, был прекрасным кандидатом на роль главы новообразованного Итальянского отряда, но Макэду на всякий случай прошерстил ряды Департамента полиции Нью-Йорка в поисках других носителей языка и в итоге обнаружил еще восемь человек из четырех тысяч, которые обладали необходимыми лингвистическими навыками. На деле в Нью-Йорке оказалось очень мало полицейских-итальянцев, но были и приятные сюрпризы. Заместитель Петрозино, Морис Бонсуаль, был наполовину французом, наполовину ирландцем, но вырос в сицилийском квартале города и говорил на диалекте лучше, чем по-английски. Были и другие неожиданности. Вступление в отряд патрульного Хью Кэссиди озадачивало репортеров, пока не выяснилось, что этот человек был урожденным Уго Касси́ди, а позже англизировал свое имя.

Назначение Петрозино на пост главы Итальянского отряда было хорошо встречено во всем городе и не в последнюю очередь – в само́й Маленькой Италии, где слухи о назначении помогли смягчить растущую озабоченность большинства честных иммигрантов по поводу того, что лавина взрывов и похищений с целью выкупа вышла из-под контроля. Первые успехи, в том числе раскрытие особо кровавого убийства в Бронксе, способствовали укреплению репутации детектива. Петрозино также одержал блестящую победу, арестовав и депортировав в Италию крупного неаполитанского преступника по имени Энрико Альфано, который являлся одним из руководителей Каморры – обширной организованной преступной группировки, терроризировавшей Неаполь во многом так же, как Мафия терроризировала Сицилию. Альфано бежал в Соединенные Штаты после убийства босса и повсеместно считался недосягаемым. Его депортация вызвала фурор в Италии, вылившийся в одиннадцатимесячное судебное разбирательство, в результате которого было вынесено тридцать обвинительных приговоров – самый страшный удар, нанесенный Каморре за целое поколение. Подвиги Петрозино также произвели глубокое впечатление на итальянцев Нью-Йорка, многие из которых смотрели на Альфано с суеверным ужасом. Как сообщала The New York Times , неаполитанский преступный босс виделся «в полубожественном сиянии, он считался неуязвимым для пуль и всегда способным уйти от своих преследователей». И все же итальянский детектив одержал над ним победу.

К тому времени, когда дело Альфано пришло к завершению, Джо Петрозино, вне всяких сомнений, был одним из двух или трех самых известных полицейских в городе, а возможно, и во всех Соединенных Штатах. Он определенно имел достаточно влияния, чтобы нагнать страху на начальство и добиться увеличения численности Итальянского отряда, которая к 1908 году достигла тридцати человек, и еще десять были размещены на другом берегу Ист-Ривер в Бруклине. «Личность и умственные способности шефа Итальянского отряда поражают», – написал один репортер, впечатленный интервью, проведенным с Петрозино.