Майк Дэш - Первая семья. Джузеппе Морелло и зарождение американской мафии

Умы сицилийцев отягощала не тюрьма как таковая, а длительность сроков их заключения. Учитывая время, которое могли скостить за хорошее поведение, самой ранней датой выхода Морелло могло стать 4 декабря 1926 года, примерно через семнадцать лет. Для Люпо она наступила бы на три года позже, 3 апреля 1930 года. Такого приговора, жаловался Морелло в письме к жене, «достаточно, чтобы свести человека с ума».

В здравом уме заключенных удерживало (во всяком случае, в течение первого года) то, что они могли подать апелляцию. Оставшиеся члены семьи Морелло упорно трудились, чтобы это стало возможным, и их шансы на успех неизмеримо возросли, когда они наняли Бурка Кокрана, прославленного бойца судебного фронта и одного из самых высокооплачиваемых адвокатов в стране. Они собрали деньги, необходимые для оплаты его услуг, воспользовавшись обычным способом «ассигнования» в восточном Гарлеме – терроризируя уличных торговцев, лавочников и мелких банкиров, чтобы те сдавали взносы, – и добавив к ним пожертвования, сделанные другими мафиозными семьями, в том числе из далекого Туниса. Сформированный таким образом фонд составлял пятьдесят тысяч долларов, часть которых была выделена для подкупа свидетелей первого судебного процесса, чтобы они изменили свои показания. Терранова сделали все, что могли, чтобы одновременно оказать давление и со стороны политиков, – а их влияние в Гарлеме было таково, что и республиканцы, и демократы, казалось, были готовы помочь. Однако все эти усилия пошли прахом, когда дошло до апелляционного суда. Дело Флинна было слишком крепким. Апелляция была заслушана и отклонена в июне 1911 года. Гонорары Кокрана были столь огромны, что на еще одну попытку денег уже не осталось.

Несмотря на неудачи в суде, оставшиеся члены банды Морелло не теряли надежды. Джон Люпо, брат Волка, налаживал контакты с католической церковью, рассчитывая получить рекомендацию о милосердии от кардинала Нью-Йорка Гиббонса. Еще одна схема, которую всерьез рассматривали Терранова, предполагала, что Морелло полностью возьмет на себя вину за организацию деятельности по подделке денег, что увеличит шансы на освобождение Люпо. Как заметил Флинн, братья считали, что «если Люпо освободят, у них будет больше шансов вытащить Морелло». От этого плана отказались почти сразу после того, как его изложили Клешне во время семейного визита в исправительное учреждение. По словам Уильяма Мойера, начальника тюрьмы Атланты, который разместил охрану и переводчика в пределах слышимости, «это произвело на него такое действие, что заместитель начальника тюрьмы был вынужден освободить его от работы и отправить в камеру, потому что его физическое и психическое состояние, похоже, не позволяло ему работать. Другими словами, сложилось впечатление, что этот план сломал Морелло».

Оставалась перспектива побега. Предварительные планы по освобождению лидеров семьи Морелло обдумывались по меньшей мере два года, однако побег был практически невыполнимой задачей. С тех пор как тюрьма Атланты открылась, оттуда не удалось вырваться ни единому человеку, и братья Терранова быстро отказались от идеи освободить своих людей посредством подрыва или стрельбы. Было решено, что побег возможен только с помощью нескольких охранников, а этих людей придется надежно подкупить. Схема была достаточно реальной, и в Гарлеме организовали концерт для сбора средств. Флинн обнаружил, что «было продано большое количество билетов по одному доллару». Однако в конце концов пришлось отклонить даже эту идею. Шеф Секретной службы сообщил о планах Терранова Мойеру, администрация тюрьмы приняла меры, и Люпо и Морелло были разделены без права общения и переговоров. Количество охранявших их сотрудников увеличилось вдвое. Ник Терранова с горечью заключил, что у них нет шансов освободить Морелло, пока Флинн остается в Секретной службе. По словам Ника, тот был слишком могуществен и имел слишком большое влияние в Вашингтоне.

Разумеется, существовали и другие способысправиться с Флинном. Было подслушано замечание Чиро Террановы о том, что у человека из Секретной службы «слишком большая власть, и остановить его может только пуля». Осведомители шефа в Гарлеме принесли весть о том, что другие члены клана Морелло обсуждают возможность похищения его детей, надеясь вынудить его поддержать апелляцию. Примерно в то же время двое сообщников Люпо навестили его в тюрьме и получили категоричный приказ убить Флинна, о чем тому было немедленно донесено.

Если бы братья Терранова были твердо намерены убить Флинна, не исключено, что это могло бы им удаться. Шеф жил в отдельно стоящем имении далеко на севере города. И хотя он приказал своим детям не отходить от дома дальше, чем на сто футов [86] Сто футов – примерно 30 метров. – Примеч. пер. , чувствовал он там себя неуютно. Главу Секретной службы спасла осмотрительность Ника Террановы, младшего из братьев, но при этом самого умного из всех троих и прирожденного лидера. Его определенно соблазняла возможность нанести Флинну ответный удар, однако он понимал, что любая попытка сделать это обрушит на него гнев властей и, что еще хуже, повлияет на шансы его брата на условно-досрочное освобождение. Пока оставалась малейшая надежда на освобождение Люпо и Морелло законными средствами, решил Ник, было бы глупо убивать их врага. Бесконечная череда апелляций и юридических приемов, которые то и дело пускала в ход семья после осуждения, послужила для Флинна прививкой от нападения.

Когда же дело касалось Комито, Терранова не испытывали таких терзаний. С того момента как члены семьи Морелло узнали, что печатник собирается давать показания против их главарей, они решили убить его. Как минимум одному продажному полицейскому была предложена сумма 2500 долларов в обмен на подробные сведения о местонахождении калабрийца – та же сумма, какая была назначена за его голову. Вскоре после этого Флинну позвонил встревоженный дядя Комито, сообщивший, что около его дома ошиваются подозрительные незнакомцы. В конце 1910 года разразилась куда более серьезная паника, когда было обнаружено изуродованное тело итальянца лет тридцати, брошенное в лесу Паэрдегат на окраине Бруклина. Тело лежало в сотне ярдов от того места, где в свое время из мусорной кучи в Пигтауне были извлечены расчлененные останки Сальваторе Маркиани. Оно носило характерные следы убийства, совершенного Мафией. Телу было нанесено множество ножевых ранений – семь в область живота, остальные в лицо. Нос и ухо были отрезаны бритвой, а остальные черты лица были настолько искромсаны и раскурочены, что установить личность убитого не представлялось возможным.