Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Даниил поведал мне еще одну ключевую вещь, которая, как я покажу в этой книге, касается не только шахмат, и также уже привела к фундаментальным изменениям в нашей картине мира — а следовательно, и в самом мире. Дело в том, что шахматисты сегодня больше не мыслят комбинациями, как это было во времена Ласкера, Алёхина и Капабланки. Нет больше заманивания противника в западню или неожиданного хода, который вынуждает его на действия, после которых следует молниеносный шах и мат.

Нет, сегодня длинная мысль не в моде. Мастера настроены на оптимальную стратегию, которая позволит выиграть в том или ином турнире то или иное число партий. Они мыслят на один ход вперед, делая свою позицию максимально эффективной. Именно в этом подходе сегодня заключается секрет успеха. Уберет ли это красоту из шахмат? На мой взгляд — конечно. Ведь есть красота в неожиданной комбинации, в жертве, которая оборачивается победой. И, наконец, метафоры! Мы ведь до сих пор видим в шахматах не набор неких интеллектуальных агентов, которые ходят по очереди по таким-то правилам, а пешку, которая может стать королевой, сидящего в осаде короля, или двух ловких офицеров, громящих вражеские порядки. Для нас это история, игра, состязание — а отнюдь не набор алгоритмов.

Если человек приучается думать как компьютер, он безусловно утратит эту способность сопоставлять игру со своей реальностью, с огромным миром вокруг.

В обычной жизни, не в шахматах, мы видим, как сиюминутный подход также становится общепринятым. Люди уже не могут строить планы на жизнь, на будущее, двигаться к цели то ошибаясь, то делая единственно правильный ход. В новой реальности мессенджеров и мгновенных реакций, личных и коллективных, важно получить санкцию системы, роевого сознания, на следующий ход. Я расскажу о том, как homo sapiens в надежде стать homo deus, богочеловеком, утрачивает рациональное мышление и сам превращается в машину.

Расчеты на ноль ходов вперед эффективнее, чем расчеты на один ход и куда более эффективнее, чем расчеты на два или три хода. Любое планирование заставляет держать резервы, отвлекать ресурсы от более выгодных в данных момент действий. Кроме того, планирование, как это ни парадоксально звучит, поощряет децентрализацию.

Цифровой Левиафан собирает массивы данных и ежемоментно выдает алгоритмы для машин и санкции для «взломанных людей». Это и есть центр принятия решений, всех решений — хотя при этом Цифровой Левиафан принципиально не локализуется. Дать возможность планирования означает отдать на места — машинам и даже людям — определенную свободу действий, что идет вразрез с вожделением Цифрового Левиафана проникать всюду и управлять всем. Планирование, стратегии, как мы увидим ниже, плохо совместимы с алгоритмами «науки больших данных».

Один из показательных и свежих примеров мышления на ноль ходов вперед — борьба с коронавирусом. Отброшены стратегии, связанные с планированием и подготовкой, закрыты инфекционные больницы, сокращены ставки врачей, что позволяет экономить деньги и сделать медицину сначала минимальной, а потом и виртуальной. Казалось бы, эта странная болезнь показала неготовность к борьбе с ней «новой медицины», основанной на принципах виртуальности и больших данных. Можно было бы подумать, что в результате государства вернутся к прежним моделям.

Но произошло прямо противоположное: государства, выеденные изнутри Цифровым Левиафаном и лишенные собственной воли, удвоили усилия на создание «новой медицины», оставив парализованную и разрушенную старую систему умирать под тем предлогом, что она не справилась, а новая, если вложить в нее достаточно средств, волшебным образом даст лучшие результаты. Это ли не еще один пример окончания эпохи Просвещения, о чем написал свое блестящее эссе политический бизон Генри Киссинджер (опубликовано в журнале The Atlantic в июле 2019 года— И. Ш .).

Есть популярная, особенно среди научно-технических работников, точка зрения, что это развитие неизбежно и предопределено эволюционно. Говорится о том, что человек вовсе не обладает сознанием и свободой воли, что это лишь иллюзии, а полезны они или вредны — это как посмотреть. В книге я прослежу происхождение этих взглядов, и надеюсь, что мне достаточно убедительно удастся показать, что они являются отнюдь не вселенской истиной, а обусловлены конкретной ситуацией позднего капитализма, у которого не осталось других вариантов, кроме как превратить людей в зомбированных рабов.

Мы проследим развитие реального эволюционного плана, задуманного элитой и проводимого в жизнь Цифровым Левиафаном. Первый этап этого плана — взлом человека для контроля и управления его личностью, — уже находится в стадии завершения, и поскольку он не встретил практически никакого сопротивления, Левиафан перешел ко второму этапу — замену «человека взломанного» человекоданными, то есть полную оцифровку людей и достижение стопроцентной предсказуемости поведения всех и каждого.

Мы поговорим о замене индивидуального сознания роевым и о таком важнейшем механизме управления, как роевая санкция. На следующем этапе человекоданные — которые еще допускают определенные отклонения от среднего — при помощи, вероятно, подключившихся биотехнологий — будут заменены даталюдьми, то есть существами, которые по поведению будут отличаться друг от друга не больше чем клоны. Иными словами, произойдет стандартизация. И, наконец, в завершение левиафановской многоходовочки должен произойти fork, развилка человечества, его разделение на неолюдей и необогов.

Но что такое Цифровой Левиафан — понятие, которое я ввёл несколько раньше в своих статьях, и развиваю здесь, в этой книге? Чем этот Левиафан отличается от библейского или от Левиафана английского философа Томаса Гоббса?

Гоббс определяет своего Левиафана одновременно и как государство и как «искусственного человека», это определение ближе всего и к тому, что я имею в виду. О государстве как об организме писали многие и до Гоббса и после него, но именно англичанин лучше всего выразил его сущность как человеческого создания, которое, однако, обладает своей собственной логикой действия.

Называя Левиафана цифровым, я лишь делаю акцент на «материале», из которого он сделан — цифровых алгоритмах. Давайте уберем мистику из слова «алгоритм» — это всего лишь последовательность действий. Однако эти последовательности вовлекают весь мир вокруг нас, и наша цивилизация сломя голову стремится оцифровать и алгоритмизировать все вокруг, описав весь мир в терминах четко прописанных и прозрачных для Левиафана причин и следствий. Оцифровка мира означает постановку в соответствие некоторого множества цифр каждому предмету, явлению, живому и неживому существу в этом мире. Так Левиафан начинает видеть все, что оцифровано, получает ко всему этому доступ.