Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Мы тогда не думали о том, что суть новой среды, этой самой магической автострады состояла в том, что рекламные щиты по бокам так влияли на водителя, что он моментально выбирал другой путь, и дорога подстраивалась, и шла в новом направлении, с новыми щитами вдоль, которые точно так же влияли на саму дорогу. В состоянии наркотического нарциссизма водитель вскоре оказывался на таких выселках, куда точно не собирался вначале, но продолжал жать на газ, ибо в его мозг поступал дофамин, магическая автострада работала через гормоны, через нейромедиаторы, чтобы управлять водителем. Каждый момент времени, проведенный на автостраде, менял и саму автостраду, и водителя, без его осознания.

Но мы этого не осознавали, были не готовы к тому, что свалилось нам на голову. Именно в те годы Джон Перри Барлоу гордо провозгласил «Декларацию независимости киберпространства», в которой бросал вызов слабеющим левиафанам-государствам: «Вы не имеете никакой власти там, где мы взрастаем… Мы строим глобальное социальное пространство, чтобы быть естественно независимыми от тирании, которую вы стремитесь установить для нас. Вы не имеете никакого морального права ни управлять нами, ни обладать любыми методами принуждения…»

Перри, а вслед за ним и все обитатели киберпространства, покинули свои национальные государства, чтобы раз и навсегда соединиться в идеальном сообществе свободных людей, над которыми земные власти не имеют силы: «Правительства получают полномочия из согласия управляемых, Вы его не спрашивали, и не получали от нас. Мы не приглашали вас. Вы не знаете нас, вы не знаете наш мир. Киберпространство не находится внутри ваших границ…».

Это было царство не от мира сего, и оно было здесь, на Земле, в эту самую секунду, оно было доступно для всех тех избранных, кто в него поверил: «Киберпространство состоит из трансакций, связей и непосредственных мыслей, выстроенных подобно стоячей волне в паутину наших коммуникаций. Это наш мир, который всюду и нигде, но он не там, где живут телесные существа… Ваши правовые концепции собственности, выражения, индивидуальности, перемещения и контекста неприменимы к нам. Они базируются на материальности, но здесь нет материальности».

Киберпространство, этот доступный, нематериальный, бестелесный рай, принимал всех, как когда-то Америка, всех страждущих и обремененных, всех униженных и оскорбленных: «Мы создаем мир, в который все могут вступать без привилегий или предубеждений, порожденных расовыми различиями, экономической властью, военной силой или местом рождения. Мы создаем мир где любой и везде может выражать его или ее убеждения, независимо от того, насколько он необычен, без страха быть принужденным к молчанию или конформизму».

Под новыми небесами киберпространства предстояло возникнуть новой морали, новой этике, основанной на новых ценностях: «Наши индивидуальности не телесны, так что, в отличие от вас, мы не можем добиваться порядка через физическое принуждение. Мы верим, что наше управление будет возникать из этики, просвещенного личного интереса и всеобщего блага».

Прошла четверть века, и уже понятно, каких монстров породила миллениаристская утопия, столь вдохновенно описанная Барроу. Цивилизации мысли не получилось, «вирус свободы» в конце 2019 года обернулся совсем другим вирусом, который возвестил о приходе нового рабства.

Сразу же после рассекречивания интернета и возникновения киберпространства бизнесмены стали думать о том, как заработать на этом деньги. Нам, идеалистам-студентам, как и Барроу, всё было ясно. Очевидно, что это можно будет сделать работая во благо человечества, а не во зло: например, продавая более мощные модемы, усовершенствуя железо, может быть, развозя пиццу тем, кто работает из дома.

Никому из нас не приходило в голову, что кто-то будет убивать младенцев и расчленять детей в прямом эфире ради увеличения трафика. Что станет возможным неконтактно, на расстоянии, настраивать группы людей, народы, расы друг против друга, вызывать войны и мятежи, ради профита в режиме реального времени управлять погромами, стычками и якобы спонтанными протестами. Что десятки миллионов людей будут вовлечены через интернет в порнографию, проституцию, торговлю наркотиками, и это приведет к значительному изменению нравов. Что на моментальные ограбления по интернету через карточки будет куда больший спрос, чем на доступ в редкие библиотеки, что будут процветать заказы на поджог, сбор компромата, избиения и даже убийства. Что всё это, а отнюдь не коллективное любование цветением сакуры, станет самым популярным и самым прибыльным применением интернета.

Что дистанционное образование онлайн не столько принесет все знания мира в самой доступной форме всем, кто в них нуждается, — а превратится в поле сбора информации и на учеников и на учителей с тем, чтобы подобрать к ним ключики и сломать их личности. Когда сегодня рассказывают о благах, несомых технологиями распознавания и контроля, стоило бы помнить о том, что зло куда более изобретательно в применении нового, чем добро.

Мы не думали о том, что возможность моментальной дофаминовой стимуляции через интернет перевесит все его достоинства. Никто не мог и помыслить о таких монстрах как Facebook, Google, YouTube или Instagram, которые будут тайно наблюдать, истолковывать и управлять поведением миллиардов людей.

Никто не знал, как близок конец американских мелких предприятий, практика и бизнес-модели которых теперь легко копируются и воспроизводятся системами искусственного интеллекта мегаплатформы Amazon.

Напечатать один в один можно не только ваш дом, но и ваш бизнес. Если вы прибыльны, платформа сделает вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, ибо они могут скопировать каждую мельчайшую деталь ваших бизнес-процессов, перенести его к себе, и, отрезав вас от потребителя, заниматься демпингом такой же, как у вас, продукции. У таких компаний, как Amazon, бесконечные финансовые резервы, конкуренции с ними у вас просто не получится.

Эпоха свободного интернета продолжалась от силы пять лет. Сразу после краха доткомов в 2000-м поисковик Google озаботился поиском новой бизнес-модели. Поиск и реклама по ключевым словам приносили небольшой доход, но было понятно, что если не будет прорыва, пуганые инвесторы начнут вынимать из компании свои деньги. Так начался эксперимент по тайному получению доходов от таргетированной рекламы. Тайному — потому что человека продавали без его ведома и, естественно, разрешения. Правда, знали тогда о человеке немного, но когнитивные возможности «Гугла» с каждым годом росли, а когда машина научилась самообучаться, развитие пошло еще стремительней. В книге пойдет речь о том, как за «Гуглом» последовал «Фейсбук», потом другие компании, и очень быстро стала процветать продажа фьючерсов на человеческое поведение. Инвесторы в результате получили деньги, которые они не сумели бы сделать даже на торговле наркотиками. Так Google запустил бизнес-модель, которая превратила человека поистине в «новую нефть».