Дун Цин - Чтецы

Дун Цин:Я думаю, нужна смелость для того, чтобы пробовать что-то сделать в первый раз, пытаться узнать, где предел твоим возможностям. И нужно мужество, чтобы принять последствия неудачи. Что вы нам сегодня почитаете?

Ван Сюэци:Отрывок из романа «Обыкновенный мир» Лу Яо [54]. Меня очень тронул главный герой – Сунь Шаопин. Его решимость, его характер мне очень нравятся. Я хочу посвятить это чтение всему коллективу, снимавшему фильм «Солнечная птица».

На этой нашей планете каждый день много чего происходит. Кому-то не везет, кому-то улыбается удача; кто-то творит историю, история тоже кого-то принимает, а кого-то отбрасывает. Ежеминутно новая жизнь радостно вливается в этот мир, и в это же время кого-то другого отправляют в могилу. Вот здесь безоблачное небо на десять тысяч ли , солнце сияет; а в другом месте, вполне возможно, налетел ветер и принес тучи, земля раскалывается и рушатся скалы. В мире не бывает ни дня тишины и покоя.

Однако для огромного большинства людей перемены в жизни происходят тихо и плавно. Сегодня и вчера почти ничем не различаются; и завтра тоже, скорее всего, будет такое же, как сегодняшний день. Может быть, в жизни человека и бывает одно – два ярких мгновения – но можно и всю жизнь прожить спокойно, обыденно, без приключений…

Впрочем, если вдуматься, то жизнь каждого человека – это такой же необъятный мир. И даже самому заурядному человеку тоже приходится бороться за выживание этого своего мира. В этом смысле если говорить про такие самые обыкновенные миры, то и там нет ни дня тишины и покоя. Поэтому большинство обычных людей не могут порхать подобно небожителям, словно старец Чжуан, который постоянно представлял себя пылинкой праха, – хотя, конечно, в необъятной Вселенной наша Земля тоже всего лишь не более чем пылинка. Хорошо еще, что не все исповедуют такой «чжуанизм», ведь иначе весь этот мир был бы полон такими разочаровавшимися в мирской пыли, но совершенно уверенными в собственной незаурядности личностями.

Обычные люди ежечасно беспокоятся душой и силы свои тратят на конкретные жизненные вопросы – пусть даже на взгляд некоторых великих мужей, очень уж поднявшихся над буднями повседневности, все эти усилия и суета простых смертных даже не стоят упоминания…

Не станем скрывать, Сунь Шаопин каждый день старался изо всех сил – главным образом из-за того, что ему нужны были эти два юаня пять мао. Эти деньги были ему нужны, чтобы хоть как-то жить, хотя бы как бродяга. Еще больше они нужны ему были, чтобы помогать своим старикам и чтобы сестренка ходила в школу.

На своем рабочем месте он работал не жалея сил, доказывая тем самым, что он хороший работник. И это ему удавалось в полной мере – он теперь получал самую высокую оплату, положенную для его разряда подмастерья.

Когда он в прошлом году ходил на работу вместе с Редькой, он притворялся, что не знает ни одного иероглифа. Сейчас он снова притворялся неграмотным. Обычно начальники на работе не любят сельскую молодежь из тех, кто ходил в школу. Всегда возникают сомнения – готовы ли терпеть трудности те, кто читал книжки.

Сунь Шаопин уже приспособился к жизни в этом нижнем слое общества. Хотя у него имелось мыло и принадлежности для чистки зубов, но он их никогда не доставал; не мыл лицо, не мыл ноги, тем более нельзя было чистить зубы. Когда ели, он так же, как другие, сидел на корточках, держа перед собой миску, ел шумно, звучно чавкая. Говорил грубым языком. Ходил, согнув спину, сложа руки или засунув ладони в рукава; ноги нарочно гнул колесом. Плевался, словно пули летели изо рта; после большой нужды, как и другие мастеровые, подтирался горстью земли вместо туалетной бумаги. Никто не догадался бы, что он грамотный, да еще в прошлом «из господ».

Хотя Шаопин на вид был во всём совершенно как настоящий крестьянин на заработках, но одно у него никак не получалось – вечером, когда было пора спать, часто не мог уснуть: бессонница – классический дефект культурного человека. Хорошо еще, что остальные, как только лягут, сразу же начинали храпеть, и никто не знал, что он в темноте лежит с широко распахнутыми глазами. Если бы кто из братии узнал, что один лежит по ночам и не спит, то не поверили бы— это как если вдруг кто отказался бы от жирного мяса.

И правда, после целого дня тяжелой изнуряющей работы Сунь Шаопин часто не мог уснуть и лежал в тишине ночи, чувствуя, что мысли его, напротив, бегают всё живее. Иногда он думал о чем-нибудь конкретном. Но чаще всего думы уносились куда-то в бескрайние дали, словно река без берегов, растекающаяся бурным потоком; или это было похоже на разноцветные кольца света, перекрывающие и находящие друг на друга – эти разрозненные мысли постепенно переходили в сон.

Однако такая ненастоящая бессонница не мешала ему на другой день хорошо работать; он всё-таки был молод, физически крепок, словно натянутая тетива округлившегося лука…

Не успел оглянуться – прошел месяц.

Перед праздником Цинмин стало теплеть, земля почти повсюду отмерзла. Ветки ив по берегам реки уже подернулись бередящим душу зеленым туманом. На обращенных к солнцу склонах окрестных пустых холмов проклевывались нежно-зеленые побеги молодой травки.

На рабочих площадках ремесленной фабрики работяги уже не выдерживали в ватниках, скидывали их на сторону и работали дальше. У общежития уже был возведен первый этаж; положили пол и начали ставить стены второго этажа. Работа Шаопина была закидывать на второй этаж один за другим побрызганные водой мокрые кирпичи – это же сколько надо и физической силы, и выносливости! Для подмастерья это была, без сомнений, самая тяжелая работа; но ему надо было ее делать, потому что в своем разряде он получал высшую ставку.

Надсмотрщиком на этом участке работ был племянник подрядчика Ху Юнчжоу, еще молодой, но во всём бравший пример со своего дяди; с черным огрызком самокрутки в зубах, он всё время крутился тут и там, с утра до вечера был на участке, размахивая руками и покрикивая. Сам Ху Юнчжоу обычно появлялся раз в день, обходил всё кругом, и больше его не видели – ему надо было смотреть сразу за несколькими местами работ, успеть везде проверить и распорядиться. Вечером он возвращался на ночь сюда. Ху Юнчжоу со своим племянником жили каждый по отдельности в выгороженных для них углах в пустующей пока гончарне. За стенкой рядом была кухня. Еду готовил кроме той нанятой девочки еще один пожилой мужик лет шестидесяти с лишним, тоже из родни Ху Юнчжоу; этот старикан и племянник Ху Юнчжоу жили в одной из печей, а та девчушка ночевала одна на кухне. Остальные работники там ужинали, а потом уходили в свой «яодун» [55] Яодун – китайские традиционные жилища, характерные для регионов, находящихся в области Лёссового плато, и представляющие собой искусственно созданные пещеры, выдолбленные на склонах или в массиве горной породы. – земляную нору, вырытую ниже по склону рядом с мусорной кучей.